Когда пятьдесят лет спустя появились охотники за тенями, они перерыли архивы мэрий, больниц и комиссариатов, что помогло им обнаружить следующее: на самом деле отец Пьеро был расстрелян… за пособничество оккупационным войскам – он играл не последнюю роль при арестах многих членов движения Сопротивления.
Узнав это, Пьеро умер. Его душа погибла, смертный приговор ей был приведен в исполнение.
Он ни в чем не упрекнул свою мать, которая, по сути, не совсем уж ему и врала. Она просто кое-чего недоговаривала, чтобы не ранить ребенка. «Твой отец погиб в конце войны…» Женщина повесила в прихожей в рамке фото мужа – мужчины, которого Пьеро никогда не видел старым. Ребенок полюбил монстра, и эта любовь давала ему силы! На самом деле он конечно же не любил монстра, а просто обожал память о своем бесстрашном отце, одном из тех французов, что стали легендой, – одном из бастидонских маки! И никто не думал разочаровывать ребенка до того момента, когда охотники за тенями вытащили на свет убийственный архив. Пьеро ни единым словом не обвинил отца, мать или убитых жителей деревни. Он попросту не смог больше ни говорить, ни слышать ничего, что было хоть как-то связано с партизанами. Он собирался снять со стены фотографию, на которую каждый день, проходя мимо нее, в течение пятидесяти лет смотрел, испытывая чувство гордости. Но потом Пьеро отказался от этой идеи, поскольку именно фотография помогала ему отождествлять себя с прежде обожаемым им человеком. Тот отец, что все еще жил в нем, очень ему помог. Пьеро никогда не любил этого монстра, но поклонялся образу своего смелого отца, слава которого по окончании войны только выросла.
В конце концов Пьеро оставил фотографию в рамке на своем месте, но теперь каждый раз, проходя по коридору, чувствовал, как некая внутренняя сила заставляет его отворачиваться, чтобы не встретиться с отцом взглядом. Найденный архив изменил историю этого человека, перевернув с ног на голову представления Пьеро о том, что же происходило во время войны. Вместо гордости он теперь испытывал стыд, радость сменилась скорбью, и эти новые эмоции еще больше отравляли ему жизнь, когда он думал, о том, что друзья больше не хотят его знать. «Он изменился, – считали те. – Перестал вести себя так, как прежде. Замкнулся, избегает людей и больше не интересуется фактами о движении Сопротивления».