Возможно, переживший психологическую травму страдает в той же мере, что и любой другой человек, испытавший нечто аналогичное, однако внешние проявления его мучений, сила его эмоционального расстройства напрямую зависят от окружения – тех, кто может убедить его выстоять правильным советом или адекватным поведением. Приглашение к разговору или, напротив, призыв к молчанию, внутренняя поддержка или презрение, помощь социума или изоляция пострадавшего придают одной и той же психологической травме различный смысл, в зависимости от характера, которым то или иное общество наделяет человеческие истории,[4] делая из одного и того же события повод для стыда или гордости, заставляя человека прятать его глубоко в себе или выставлять напоказ.
Пьеро попытался совершить самоубийство, когда история его отца выплыла наружу и стала достоянием широкой публики. Эмили удивилась, насколько явно страдания прошлого могут превратиться в удовольствие, ведь она сумела узнать историю своей семьи и рассказать о ней другим.
Бывает и так, что обстоятельства, возникающие в период посттравматического переживания, ломают настройки, обеспечивающие психологическую устойчивость. Мугабо, мальчик из племени тутси, хорошо учился и часто отправлялся куда-нибудь вместе с классом. Мугабо не мог предположить, какая трагедия случится однажды… Он увидел, как в его школу входят соседи – аптекарь и хозяин гаража, – вооруженные ножами и дубинками. Мугабо не испытал ни малейшего чувства страха, когда одноклассницы толкнули мальчика навстречу агрессорам. Он был серьезно ранен, впал в кому. Мугабо оказался при смерти. Он вновь пришел в себя спустя несколько дней в церкви, усеянной расчлененными трупами.
Взрослые, увидев, что он жив, перевязали его, окружили заботой, и ребенок увидел в их взглядах сострадание. Тем не менее процесс обретения психологической устойчивости не был запущен, поскольку в обществе, разрушенном кровавым геноцидом, слова потеряли былое значение. Днем, как и вечером, Мугабо было совершенно нечего делать, поскольку тех, кто мог бы его выслушать, больше не существовало. Ребенок стал пленником ужасных образов, отпечатавшихся в его памяти, ничто не могло помочь ему излечиться от воспоминаний о травме. Через несколько месяцев Мугабо начал страдать зрительными галлюцинациями, приведшими к серьезному расстройству психики.