Константин потуши один бычок, а после достал новую сигарету.
Затанна немного махнула палочкой разгоняя запах и дым. Если Романи
вернется и тут будет накурено, каким бы добрым он ни был, он может
сделать их не особо желанными гостями. А заплутать в этом чертовой
лечебнице без возможности нормально колдовать ей не хотелось.
— Давай, Джон. Брюс немногословен, если начал то
рассказывай.
— Да, да, сейчас.- очередное колечко дыма.- В общем, первый
вариант мы бросаем это на самотек. Демон либо сам насытиться и
свалит, либо тупо сдохнет от того что траванулся о нашего мальца. И
второй, мы можем использовать его свет и уничтожить эту тварь
сейчас, но одна загвоздка. Все что он сожрал за это время вырвется
наружу, и психи могут снова послетать с катушек. Выбирайте. Я бы
выбрал первое, меньше геморроя да и никому нет дела до тех кто
сидит здесь. А если и есть, то это дело скоро забудется. Ну, еще
есть шанс, что мы заставим нашего мальчика отключится на пару дней,
но кого это волнует.
— С этого надо начинать, Джон.- тут же воскликнула Затанна.- А
что если он пострадает сильнее, чем просто заснет на пару дней.
Неожиданно в кабинет ворвался Романи. Он был встревожен. Похоже,
он слышал часть разговора. Возвращение за нужными бумагами
оказалось очень неудачным.
— Повтори, Константин.- взволновано произнес он.- Повтори еще
раз какие способы у нас есть?
— А…- от неожиданности окурок упал на пальто экзорциста, из-за
чего тот всполошился.- Черт, я же сказал. Можем подождать пока он
грохнет еще пару десятков человек и свалит или сдохнет из-за тебя.
Можем грохнуть сейчас, но это опасно для тебя. Как по мне, лучше
подождать пока они сдо…
Однако Джон не успел договорить. Романи появился перед ним
отпуская пощечину, что заставила экзорциста буквально грохнуться на
пол.
— Что ты…
— ЧТО ТЫ ТВОРИШЬ! — Архиман потянул пальто Джона на себя,
приближая лицо экзорциста.- Если у тебя есть способ помочь моим
пациентам прямо сейчас, какого черта ты сидишь без дела. Опасно для
меня? Они важнее меня.
Затанна тихо вдохнула, смотря на эту сцену. Она чувствовала
отголоски эмоций юноши. Романи было больно и страшно. Но не за
себя. Он волновался о других. О тех, кто осыпал его проклятьями и
желал его смерти на той арене. О тех, кто не чураясь проткнут его
брюхо за грязный доллар.