. И все же, судя по тому, как Тесла описывает их в своих воспоминаниях, он выполнял эти упражнения по большей части из чувства долга по отношению к отцу.
Примерно в это время Тесла начал с удовольствием читать книги в отцовской библиотеке. Вместо того чтобы радоваться, что у его второго сына была страсть к чтению, Милутин был возмущен. «Он не разрешал мне этого делать и сердился, когда заставал меня с книгой, – писал Тесла. – Он спрятал свечи, когда узнал, что я тайно читаю. Он не хотел, чтобы я испортил зрение». Но это не остановило Теслу, который тайком добывал сало и сам делал свечи. С этими самодельными свечами он читал по ночам, часто до самого рассвета{56}.
Неприятный случай произошел однажды в воскресенье, когда Тесла помогал в церкви звонить в колокола. Как он вспоминал в своей автобиографии: «В городе жила одна состоятельная леди, добропорядочная, но напыщенная женщина, которая приезжала в церковь напомаженная, в платье с огромным шлейфом и целой свитой. Как-то раз в воскресенье я закончил звонить в колокола и помчался вниз как раз в тот момент, когда эта важная дама выходила из церкви, и я наступил на ее шлейф. Он оторвался с оглушительным треском, напоминавшим длинную очередь, выпущенную новобранцем. Мой отец побледнел от гнева. Он дал мне легкую пощечину, единственное телесное наказание, которое он когда-либо применял в отношении меня, но я будто бы до сих пор ее чувствую. Трудно описать словами всю неловкость этой ситуации»{57}.
Не в силах понравиться отцу, Тесла «приобрел много странных вкусов и привычек», которые теперь принято называть навязчивыми идеями. У него была сильная неприязнь к жемчужным сережкам у женщин, хотя к другим драгоценностям Тесла относился терпимо. Он предпочитал не касаться волос других людей и не переносил резких запахов, таких, как камфора.
«Когда я кидаю кусочки бумаги в емкость с жидкостью, я всегда ощущаю специфический неприятный вкус во рту, – отмечал он. – Я считал шаги во время прогулок и вычислял объем суповых тарелок, чашек кофе и кусочков пищи, иначе еда была мне неприятна. Все повторяющиеся действия или движения, которые я делал, должны были быть разделены на три части, и если вдруг я сбивался, я вынужден был проделывать все сначала, сколько бы времени это ни заняло»