И они это делают. В этом платье, с десятисантиметровыми
каблуками и румянцем я выгляжу так, будто должна быть в каком-то дрянном ночном
клубе, а не в стильном ресторане вроде этого.
Я чувствую, что оцепенела под их взглядами. Пусть они
смотрят. Они не видят меня настоящую, а только этот поступок, который я должна
выдержать.
«Помни, что ты
больше, чем его опора, — напоминаю себе. — Помни, что ты больше, чем это».
— Принеси бутылку «Брюта», — лает на Ларису Захар, когда мы
занимаем места. — И никакого нового дерьма. Только винтаж.
Ее улыбка тускнеет.
— Сейчас. — Она смотрит на меня, прежде чем уйти, как будто
говорит: «Что, черт возьми, ты с ним делаешь?»
Приятели Захара прогуливаются к нам с напитками в руках и
требуют места за нашим столом, как будто они владеют этим местом. Они все
друзья с колледжа. Теперь они все банкиры и руководители, поддерживаемые
связями пап и трастовых фондов. Вскоре они начинают сплетничать о размерах
бонусов и новых дорогих игрушках.
— Бассейн на крыше, современная электроника… — Один из парней
похвастался новой квартирой в пентхаусе. — Это была долбанная война, которую я
выиграл.
Я стараюсь выглядеть заинтересованной, но чувствую, как мои
глаза стекленеют. Эти люди не знают, как разговаривать с женщиной, как ее
уважать, заставлять ее чувствовать себя ценной. Я просто украшение для них.
— Сладкая, — говорит Захар, — Я тоже присматриваюсь, верно,
Анюта? У тебя как-то тесновато. — Он заметил, насколько я тиха, и пытается
заставить меня участвовать в разговоре.
Моя двухкомнатная квартира совсем не маленькая, но я
улыбаюсь и киваю, успокаивая его, пока потягиваю шампанское.
— Вы должны переехать в мой район. Новый элитный квартал. —
настаивает его приятель. — здесь в продаже есть большие квартиры. —
пятнадцать-двадцать миллионов. Хорошая сделка.
Челюсть Захара сжимается.
— Конечно, конечно, — соглашается он, но я вижу ревность,
кипящую в его глазах. Я этого не понимаю, благодаря Степану Волкову, который
принял нас обоих из разных домов, когда мы были детьми, Захар и я выросли в
роскоши. Но Захару ничего не хватало, он всегда болтался с детьми, которые были
еще богаче нас и у которых было больше прав. Теперь у него ничего нет, кроме
моего заемного целевого фонда, но он все равно не перестанет пытаться вести
себя как богач.