Вот бы научиться так писать!
…Странные фантазии и видения одолевали в самых обыденных ситуациях и местах. Например, на эскалаторе. Куда едет встречный поток пассажиров? Зачем движущаяся лента тащит их под землю? На фарш! А они едут, спокойные, ни о чём не подозревая. А то вдруг мерещилось, что люди спускаются под землю в гробах, с безмятежными выражениями на землистых лицах.
Я чувствовала недоумение, почти презрение к этим людям; хотелось кричать: вы же знаете, что умрёте! Почему не вопите от страха, не катаетесь по земле? Почему все тратят жизнь на ерунду и никто не изобретает эликсир бессмертия?
Однажды, не удержавшись, я поделилась своими «озарениями» с соседкой Линкой Лазаревой. Пожав плечами, Линка сказала, что она относится к смерти «философски». Кажется, её удивила моя глупость. Однако то была не глупость, просто Линка была здорова, а я – нет.
За два месяца я дошла до истощения, не могла спать и есть. А когда склонялась над детскими кроватками, с ужасом вглядываясь в черты детей, я не узнавала своих мальчишек: на меня смотрели потухшие глаза двух маленьких старичков…
Когда я вспоминаю тот период, первое, что всплывает, – боль. Я чувствую её раздирающие коготки и слышу тяжёлую музыку, долбящую мозг через наушники: Rammstein, Rotting Christ, Linkin Park. Вот я бреду с баночкой алкогольного энергетика в руке. В ушах раздаются удары молотка и тревожный вой электрогитары. А перед глазами вместо снега пузырится чёрная масса…
Даже Алексей начал проявлять признаки сочувствия и тревоги, видя, что со мной творится. Он вообще стал спокойнее, поскольку его давно не трогали. Гости к нам больше не приходили. Друзей у меня не осталось.
И вдруг…
Вдруг всё закончилось так же внезапно, как и началось. Наступила весна, и она меня исцелила.
Просто однажды я проснулась счастливой. Начиналось новое утро. Из приоткрытого окна доносились жизнерадостные трели птиц. Иногда сквозь этот звукоряд прорывался странный звук – пронзительный голос, лишь отдалённо похожий на женский. Казалось, что поёт неземное существо, сирена. Достигнув звенящей высоты, исполнитель вдруг обрывал мелодию на неожиданной ноте. Я никогда не слышала ничего похожего. Не исключено, что неподалеку кто-то работал на нераспознанном мною бытовом инструменте, наподобие карликовой дрели. Но какое это имело значение? Очарование того пробуждения я помню годы спустя.