Вот так установочка в отношении моей персоны! Называется, новый карьерный виток…
Я переступила порог забытого кабинета – грязного, прокуренного, с истерзанными обоями, заваленного хламом Егора Обвалова, долго исполнявшего мои обязанности и желавшего остаться в этой роли. Села за свой рабочий стол. Нужно было «отписываться»: объяснять вышестоящей инстанции, что милиционер нечаянно повесился в своём гараже на брезентовом ремне, играя с малолетним сыном.
Интересно, что это за игра такая?
Сам Егор Обвалов сидел напротив: подвинутый с моей должности, он был оставлен в кадрах в непонятном статусе, в моих помощниках. Хотя Обвалов почему-то считал, что он – мой начальник. Сощурив глаз, он курил, победно выпуская дым колечками, и подначивал:
– Давай пиши, спасай свою шкуру! Может, ещё не уволят…
Хотя, если уж на то пошло, уволить следовало самого Обвалова: суицид произошёл накануне, когда формально он занимал «расстрельную» должность руководителя психологической службы!
Дописав заключение, я распечатала его, молча сунула Обвалову и вышла.
Ноги понесли к кабинету Гришки. Честно говоря, я с утра предвкушала нашу встречу, беспокоясь, почему рыжего нет в курилке, почему не слышно его весёлого матерка и шаркающей походки. Однако кособокий дед, сидевший за Гришкиным столом, не обрадовал меня известием:
– Хворает ваш хахаль, барышня. Месяц уж не видать. Может, и комиссуют…
И тут я осознала, что год прошёл с того дня, как Гришка с Галкой были у нас в гостях, и полгода – с последнего известия о нём (кто-то из знакомых где-то встретил пьяного Гришку).
Боже мой, Гришка… Позвонить Галке, расспросить, навестить? Но это трудно: мне до сих пор стыдно перед Галкой за тот вечер…
И всё вдруг показалось чужим и враждебным в этом отремонтированном здании. И начальник кадров поменялся, и генерал другой. И Гришки нет, и я для них – «дурочка»… Неприятные люди – совсем не такие, которые работали здесь прежде.
Кажется, я понимаю, почему тот бедняга повесился!
Впрочем, вскоре я поняла и главное, а именно – зачем нас, психологов, держат в милиции. Чтобы было кого наказать, если кто-то из сотрудников повесится или застрелится!
Основное направление нашей работы называлось «профилактика суицидов». Оно было самым важным, важнее даже, чем Гришкины суды чести. Психологи тестировали всех сотрудников и отслеживали, не нуждаются ли они в помощи, не ухудшилось ли их «морально-психологическое» состояние.