Но по меньшей мере половина моей комнаты отдана другой страсти. Постеры и коллажи с Логаном Рашем украшали дверцы моего гардеробного шкафа снаружи и внутри. Его маленькая статуэтка была привязана на красной бархатной ленте к ручке выдвижного ящика с нижним бельем. Я приклеила постер с ним в полный рост в образе Чейза Фальконера на стену рядом с зеркалом, в котором можно видеть себя целиком, от макушки до пяток, так что, когда я рассматриваю свой наряд, я и любуюсь на его постер, и мы будто стоим с ним рядом – в некотором роде.
На этой огромной фотографии он казался таким настоящим, таким живым, что эта его копия казалась мне более реальной, чем то, что произошло в прошлую субботу на самом деле. То, что теперь казалось просто сном, галлюцинацией.
Я поцеловала в губы фотографию и накрасила блеском свои, когда за дверью послышался голос:
– Тук-тук.
Моя мать, одетая в воздушное платье лососевого цвета, коралловое колье и на изящных шпильках, казалась элегантной королевой, а не преподавательницей морской биологии в университете, кем она была на самом деле. Но я не унаследовала ее талант создавать себе безупречный образ, а потому, окинув меня взглядом, она вздрогнула.
– Еще не собиралась? – спросила она с надеждой.
– Я уже одета, мам, я так и выйду.
– Почему не синее шелковое платье, которое я тебе купила?
– Мне комфортно в этом.
– Но ты ведь сделала макияж, да? – Она взяла расческу с моего туалетного столика и причесала мои длинные волосы несколькими быстрыми взмахами.
– Ма-ам, я сделала макияж и накрасила губы блеском.
– Полагаю, мне оказали честь, – мать ласково улыбнулась. – Просто осторожнее, Роми, твой отец вот-вот придет сюда. Он придумывает заключительные слова для своей речи за сегодняшним ужином.
Я не ответила, а вместо этого взяла у мамы расческу и положила ее обратно на туалетный столик.
– Все еще не решила? – спросила она.
Мама говорила по-доброму и ласково, но прессинг есть прессинг. Я покачала головой.
– Ах, что ж, и то и другое будет для тебя прекрасным опытом, но, – она наклонилась и поцеловала меня в щеку, – я надеюсь, ты выберешь меня. Ты моя любимица, ты же знаешь.
– Мам, ты говоришь это каждой из нас.
– Потому что так и есть!
Зазвенел дверной колокольчик. Залившись яростным лаем, Лобстер спрыгнула с моей кровати и побежала вниз ко входной двери.