– Нанду[15], они тебя старят, – сказала моя мать просто.
Нана тут же сбросила с себя меха и метнула их на ближайшую софу.
– Прочь от меня, вы прокляты, – произнесла она дрожащим голосом.
– Ладно, кто в какой машине едет? – спросила моя мама.
– Со мной едет Нана, и мы захватим Дженну по пути, – сказала Мюриэль.
– И я еду с ними, – сказала я.
Казалось, папа готов спорить, – несомненно, решив, что иначе потеряет возможность и дальше читать мне нотации, – но мама, вероятно, почувствовала, что я уже получила достаточно поучений на сегодня, и вмешалась.
– Хорошо, значит, мы можем ехать прямо в ресторан, Рекс, и проверить, все ли организовано должным образом, до приезда гостей. Увидимся там, девочки.
– Дайте мне минутку довести до совершенства мой образ, mes petites filles[16], и мы тут же поедем. Роми, у меня для тебя сюрприз. Гончая, отдай мою лису! – провозгласила Нана не терпящим возражений тоном и стала бороться с Лобстер за меха.
Глава 10
Житье на суше и на дне морском
Когда мы садились в машину, чтобы поехать за Дженной, Нана настояла на том, чтобы сесть на заднее сиденье вместе со мной. Она заменила лисьи меха на длинное боа из перьев, и теперь мы, сидя в машине, слышали исходящий от белых перьев запах освежителя воздуха.
– Я тут одна сижу, словно водитель такси, – пожаловалась Мюриэль.
– У меня есть вещица, которую я хочу вручить Роми, – сказала Нана, открывая огромную красную сумочку из крокодиловой кожи. – Каждой из вас, когда вы вышли в свет, я подарила подарок, и теперь настал черед Роми.
– Не слышала я, чтобы девушки «выходили в свет» после Викторианской эры, – сказала Мюриэль.
– Вот! – Нана дала мне большую пурпурную бархатную коробочку и сцепила руки в возбуждении.
Внутри, прикрепленные к белому атласу, возлежали красивые сережки. Каждая из них представляла собой крупную жемчужину нежнейшего голубого цвета, которая сидела в изогнутой перламутровой раковине, имевшей форму цветочного лепестка. Они казались белыми лилиями.
– Ох, Нана… спасибо!
– Они антикварные и ужасно ценные, моя дорогая. Это подарок одного лихого югославского аристократа – принца Александра Петровича, который бежал от большевиков. Я была не намного старше тебя, когда он увидел меня в роли «Волшебницы Шалот»[17] в театре на Вест-Энде[18] и попался в сети моих чар. «Восхитительная» – так он меня называл! Он сказал, что эти серьги кажутся тусклыми по сравнению со мною.