– С подругой…, Алик и Виктор… – потерпевшая обессилено закрывает глаза.
Меня трогают за плечо. Время прошло. Но я же так ничего и не знаю! Ну хотя бы еще один вопрос!
– В каком кафе вы были? В каком? Бело-синие губы медленно разжимаются:
– На Комсомольском проспекте… Фрунзенск… – договорить сил не хватает.
Выходя из машины, оглядываюсь. И только теперь замечаю, что на раненой девчонке – пусть грязный, но светлый плащ, и платье в крапинку, о котором вполне можно сказать – в горошек!
– Как ее фамилия? Документы при ней были? – поворачиваюсь на удине к симпатичной докторше, – Обнаружили одну? Подруга где?
– Не знаю. Никого здесь не было, когда мы приехали. Только сторож, который ее нашел. Документов я не спрашивала. Что еще?
«Королева» начинает сердиться? Понятно, ей тоже сейчас не до разговоров.
– Спасибо, все. Куда сейчас?
– В первую городскую, – она пожимает плечами и поворачивается к машине.
– Простите! – окликаю я ее. – Где вас можно найти?
– На станции «Скорой помощи». Доктор Шамрай…
Бело-красная машина, сверкая маячком, уезжает. Провожаю ее глазами и иду к сторожу. А информации пока практически никакой – только предположения.
Сторож – старичок при исполнении служебных обязанностей – шмыгает носом и солидным басом представляется.
– Рожков наша фамилия. Федор Степанович.
– Очень хорошо, – говорю я по привычке, хорошего-то пока мало, – когда вы обнаружили раненую, где? И прошу вас, Федор Степанович, подробнее. Во сколько, что делали, что видели, что слышали?
– Вон тут и нашел, – он кивает на край тротуара. – Я рядом здесь нахожусь. Ну, а так часу во втором слышу – кричат. Честно скажу – не отреагировал. Думай, покричат – перестанут. И вправду перестали. Потом стон. Стонет и стонет. Вроде раненый, думаю. Я ведь на фронте санитаром был, это дело ой, как знаю, как стонут-то. Вот и вышел. А она тутось и лежит…
– Кричал-то кто? Мужчина? Женщина?
– Ну… Поначалу вроде как мужчина чего-тось крикнул. Не разобрал. Радио у меня играло. Приемничек. Потом уж она, девчонка эта. Тонко так, вроде птицы.
– Она лежала как?
– Обыкновенно лежала. На боку. Рука под ней подвернутая. Кровь-то я поначалу и не заметил. Темно…
Старичок продолжает подробно рассказывать. Я киваю головой, уточняю детали, но думаю о другом. Рожков больше ничего интересного не расскажет. Главное изложил. Судя по описанию позы раненой, ее сначала развернули к себе, рванув за руку, а потом ударили ножом. Коротко, без замаха, чуть снизу и в бок. Вполне профессионально.