Носки лейтенант Витя не стирал никогда.
Заносив очередную пару до хруста, он брезгливо снимал их; далеко отставив руку, осторожно нюхал заметно уплотнившийся воздух; скорбно вздыхал, и быстрым движением забрасывал обнюханное зловоние под койку.
Соседи по комнате офицерского общежития безуспешно взывали к Витиной совести, поминая при этом гигиену и Витину маму.
Витя был непоколебим.
Попытки насильственной экспроприации пресекал предельно решительно, туманно намекая на запланированную в конце недели Генеральную Стирку. Но в объявленный день только разводил руками и заступал в наряд начальником караула.
Террикон под кроватью рос.
– Потерянный! – периодически развлекался Серых. – Я твою кучу на помойку вынес!
И Витя замирал с выражением непереносимой потери на лице.
Серых не выдерживал, с досадой махал рукой.
– Да на месте твоя куча! – и Витя радостно и благодарно улыбался в ответ.
Когда у Вити не случалось свежих носок, а Военторг был закрыт – террикон выгребался в проход между кроватями.
Витя брезгливо, двумя пальцами, выуживал приглянувшиеся, чудом сохранившие изначальную форму, экземпляры и с отвращением обнюхивал.
Получившая одобрение пара одевалась на Витины ноги и донашивалась до бесповоротного состояния.
В конце сентября Вите дали отпуск.
Он протер мокрой тряпкой три огромных чемодана и стал собираться.
Когда, среди прочих вещей, в каждый чемодан было уложено по три, разрешенных к провозу через границу, бутылки ликера, Серёги забеспокоились.
– А Генеральная Стирка, а носки? – спросили они.
– Потом! После отпуска! Не успеваю! – лаконично ответствовал Витя.
Серёги возмутились.
– Ты, фрукт! Собирай свою кучу, и вези её в Союз! – огласил ультиматум один из них.
– И, правда! Он отдыхать будет, а мы тут эту погань нюхай! – поддержал второй.
– Опять же перед товарищами положено проставиться! За благополучный отпуск, – продолжил Серых.
– Бабло кончилось! Потом! – хмуро ответил Витя.
– Ах ты ж, хорёк! – с досадой заметил Серых.
– Конкретный хорь! – заметил второй Серёга и вышел из комнаты.
Через пару минут он вернулся озабоченный и взмыленный.
– Потерянный, тебя комбат на инструктаж вызывает! По поводу отпуска! – с трудом переводя дыхание, выдал он.