- Расплодились, суки! Дохнуть же от клещей должны, а такое
ощущение, что их только больше становится. Не удивлюсь, если у этих
двортерьеров иммунитет к заразе выработался. Кто вырос на помойке,
тот чесотки не боится.
Бобер-младший быстро перезарядился. Он израсходовал всю обойму и
окажись третья псина посмелее, то с ней пришлось бы драться ножом.
Так себе начало вылазки.
- Страшно было?
- Очень, - призналась Ульяна, - не думала, что они вот так резко
выскочат. Как волки озверевшие.
- Дальше пойдешь? Или назад домой?
Ложкина колебалась несколько секунд, но дерзость молодости
пересилила шёпот инстинкта самосохранения:
- Идём.
Парочка пересекла дорогу, которая разрезала поле и тянулась к
шоссе. По обочинам росли молодые, но уже высокие тополя, укрывшись
за ними, путники продолжили маршрут.
- По асфальту же быстрее, - ойкнула Ульяна, запнувшись об
очередную кочку.
- Там мы как на ладони. А здесь, за деревьями, сложнее врасплох
застать.
- Можно воды попить?
- Рановато для привала, - нахмурился Витька, - ладно, только
быстро.
Через десять минут парень поднял указательный палец и
остановился:
- Слышишь? Там… в нашу сторону идут.
Бобёр-младший не ошибся. Спрятавшись возле обочины, они вскоре
заметили трех человек. Без перчаток. Мужик толкал по дороге
магазинную тележку с тюками зимней одежды, обуви и плотным одеялом.
В одной из сумок брякало что-то стеклянное. Рядом шла закутанная в
платок женщина, держа за руку девочку лет десяти.
- Что будем делать? – затаила дыхание Улька.
- Я разберусь, а ты не высовывайся, - Витька вышел из засады,
перегородив дорогу.
Глава семейства покорно вытянул руки вверх, а тетка
заголосила:
- Не трогайте нас, пожалуйста, не убивайте! У нас ничего
нет!
Грязные лохмотья и потрепанный вид указывали на то, что бедолаги
давно потеряли крышу над головой.
Витька, удерживая мужика на прицеле, крикнул в ответ:
- Идите, идите. Я вас не задерживаю. Только контролирую.
Незнакомец вновь взялся за поклажу. Переднее колесо магнитовской
тележки противно заскрипело.
- Слышь, ты тачку смажь чем-нибудь, вас за километр слышно.
Тот угрюмо кивнул, стараясь не глядеть Витьке в глаза. Его жена
затравленно сгорбилась, сжалась и уставилась в землю, ближе
притянув к себе худенькую чумазую дочку. Лишь у этого маленького
человечка во взгляде еще светились слабые искорки жизни. В отличие
от родителей, она не осознавала или просто отказывалась верить в их
обреченность.