Забыв про одежду, голая по пояс Улька бросилась за дерево.
Контуженный её воплями Витька первым делом схватил карабин, но
никак не мог понять, где враги.
- Там! Там! – истерично кричала подружка.
Наконец, Бобёр увидел, что так напугало Ульянку. За деревьями,
скрытый занавесом густой листвы, болтался покойник. Перекошенное
фиолетовое лицо мужика застыло с гримасой боли.
- Твою ж мать!
- Я… он… знаешь… блин, он как будто пялился на нас, выглядывал
из-за ствола… у меня аж ноги свело.
- А у меня чуть кровь из ушей не пошла. Думал хана
перепонкам.
- Прости, еще в такой момент….
- Хе, да уж. Облом так облом.
- Уходим, - Ложкина суетливо одевалась и никак не могла попасть
пальцами в рукав.
- Еще один чесоточник вздернулся. Но лучше проверить. Держись
позади. Репкой своей крути на сто восемьдесят градусов. Увидишь
кого - сразу на землю падай и кричи. Это ты умеешь.
Парочка приблизилась к висельнику, что-то в нем казалось
странным. Горло мертвеца сдавила петля из буксировочного троса, а
одежда насквозь пропиталась кровью ниже пояса. Вороны его пока не
обнаружили, зато мухи уже вовсю кружили вокруг покойника, смело
заползая в рот, уши и резаные раны. По слабому запаху Витька
догадался, что труп почти свежий: «Многовато висельников за один
день. Сначала на хуторе, теперь здесь»
- Фу, я дальше не пойду, - Ложкина зажала ладонями рот и
отвернулась.
- Главное - тыл прикрывай. Не могу понять, что у него за хрень
торчит…
Бобёр приблизился и заметил вспоротый живот. Под рванной майкой
проглядывался безобразный шов, бедняге выпустили кишки, набили
брюхо землей с камнями, а затем зашили медной проволокой.
- Вот, бля, жесть какая… Я сейчас сам блевану. Улька, бегом
отсюда! Валим! Чесоточники нам не заливали, мужика реально
выпотрошили!
Черные ботинки с хрустом топтали гравий. Человек бежал быстро,
но противники двигались еще быстрее. Злой затравленный взгляд
метался вдоль бетонного забора, пытаясь найти щель, лазейку, что
угодно - лишь бы скрыться от погони. Смерть приближалась. Она
ревела двигателем ржавой фиолетовой «Нивы», издевательски гудела её
клаксоном и слышалась в каждом хлопке пейнтбольных ружей.
Водитель так резко зашел в поворот, что «Нива» едва не
перевернулась, но пассажиры лишь громче принялись орать и
улюлюкать. Им было по кайфу, охота горячила кровь лучше любого
коньяка. Особенно, когда целью был человек. Хотя какой там человек?
Так, чесоточник. Их и за людей то уже не считали. Здесь зараженные
давно потеряли последние права, пятнистых приравняли к бродячим
собакам и безжалостно истребляли, будь то ребенок или старик.