— А чего церемониться? — сощурился я. — Запомни, друг, если не
будешь стоять за себя, то будешь стоять… раком.
Паренёк кивал; взгляд его говорил о том, что шампанского ему уже
хватило.
Что же до меня…
Первая бутылка как раз подошла к концу. Я как раз потянулся ко
второй, когда…
— Это он!
— Он вышел!
— Смотрите!
Я не уловил, кто первым начал эти тихие шепотки, но, возникнув,
они в момент охватили весь зал. Мой спутник тихо ойкнул и едва не
выронил бокал, уставившись вверх, на небольшой балкончик;
шампанское уже выветрилось из его испуганных глаз.
А в чём дело-то? Я с любопытством посмотрел наверх.
Старик на балконе, одетый в длиннополый балахон, выглядел так,
будто его не кормили уже месяц. Об этом говорили и мрачное
выражение лица, и запредельная худоба. Как там говорил паренёк, по
слухам, ему пятьсот лет? Что ж, в это несложно поверить, он
выглядит на все шестьсот.
Я даже проникся к нему каким-то уважением. Мало того, что
участвовать, да ещё и организовывать подобное в таком возрасте…
каждому бы так.
Старик воздел руку, и шепотки мигом стихли. Какое-то время он
стоял молча, вцепившись сухими пальцами в перила; он смотрел
куда-то в центр зала, совсем в другую сторону, но у меня почему-то
было ощущение, что его взгляд направлен прямо на меня.
Нет, нет. Это ты не по адресу.
— Мои милые… сыновья и дочери, — наконец, начал пенсионер
негромким, вкрадчивым голосом, делая свободной рукой какие-то
непонятные пассы. — Мне радостно видеть, как много собралось вас
здесь сегодня, в этот судьбоносный день.
Что я больше всего не люблю в аристократах — так это то, что они
даже потрахаться без длинной речи не могут. Но других, кажется, это
пронимало. В зале стояла полная тишина; все не дышали, боясь
потерять хоть слово.
— Многие из вас знают, зачем мы здесь собрались, — продолжал тем
временем старик, чуть покачиваясь; двое мордоворотов стояли на
балкончике метрах в пяти — видимо, чтобы подхватить деда, если он
начнёт терять сознание. — Те, кто не знал — догадывались. Вот уже
много лет я возглавляю Культ; силы мои иссякают, я устал, сыновья
мои и дочери. Но я не мог уйти, не избрав себе преемника.
Старик выдохнул, делая паузу.
— Но теперь наконец-то, впервые за это время, появился достойный
кандидат, — заключил он, вцепляясь в перила и второй рукой. — И он
среди нас.