Программист протянул руки к огню —
словно пытаясь согреться или запастись теплом впрок.
— За последнюю пару дней тут
появилось семь человек, но один уже погиб. Это ты и твоя команда.
Потом явились семь кузнечиков — трое из которых тоже мертвы. Две
бабочки и четыре шерстяных. И если новые бабочки мертвы, то
шерстяные уцелели всё. И это только в этой сфере. В остальных
сферах прибытия не было и не предвидится ещё очень долго.
Это он так спокойно говорит про
Томаса? Значит и остальное может быть правдой.
— Зачем ты мне это рассказываешь?
— Просто хочу показать немного
данных. Это был самый массовый заход в систему за последние сто
лет. Обычно появляются один или максимум два новых представителя
среди разумных. Слабый, но регулярный поток, который не дает
исчезнуть ни одной группе. Ваше появление в чем-то уникальное и
дает понять, что система что-то чувствует и готовится.
— Ты так говоришь — словно она
разумная.
— Достаточно развитая технология
неотличима от волшебства, Олег. Это сказали в вашем мире, но
действует в любом.
Слова Артура Кларка, одного из
американских фантастов. Я невольно хмыкнул — а Программист неплохо
подготовился.
— И к чему она готовится? И ты,
кстати, так и не ответил — почему я?
— Просто ты был единственный до кого
я смог достучаться. Найти возможность связаться. Всё остальные
словно отрезаны от контакта. А до тебя я смог дотянуться через
Тьму. Это довольно странно — раньше на связь можно было выйти со
многими.
Тьма. Что-то знакомое было в этом
слове.
Словно из далекого и полузабытого
сна.
— Ты не сможешь вспомнить Тьму.
Система не даст — зато я смог обойти блокировку и поговорить с
тобой. А нам есть, что с тобой обсудить, Олег. Можешь мне
поверить.
— И о чем ты хотел поговорить,
Программист?
— О системе, Олег.
Я снова уставился на Программиста.
Мешковатый балахон, закрытое капюшоном лицо, бесцветный,
нечеловеческий голос. Интересно к какому разумному виду он
принадлежит — может он вообще напоминает мокрицу или на что-то из
глубин океана.
Тут я бы уже ничему не удивился.
В этот момент Настенька выбралась из
хижины, огляделась, недовольно фыркнула себе под плоский нос и,
переваливаясь с ноги на ногу, направилась ко мне. Забралась под мою
руку и потребовала себя погладить. Я выполнил просьбу своего
нахального питомца.