– У меня тоже был пёс. Арчи. Отец пристрелил его, когда я сбежал из закрытой школы, куда он меня засунул, – отвечаю ей, раз уж разговор зашел о собаках.
– Что?! – вот только сочувствия её не хватало! Хотя жалеет она не меня, а пса. Да она скорее посочувствует моему конченому папаше, которому достался такой сын, чем мальчишке, у которого отняли единственное живое существо, любившее его, ведь он вырос в редкостного гавнюка! Уверен, она оправдала бы любой поступок моего старика, каким бы подлым он ни был, поскольку я для неё...
«Ублюдок!» – так она называет меня, когда думает, что я её не слышу.
«Ублюдок!» – беззвучно шепчут её губы, когда я деру её в коленно-локтевой.
«Ублюдок!» – говорит её взгляд, даже когда она опускается передо мной на колени. Несмотря на страх, в её глазах всегда читается вызов. Читался. До той ночи.
– Забудь, давно было!
Я положил руку на её острую коленку, и она, вздрогнув, попыталась отстраниться, но я только сильнее сжал пальцы. Любое её самое малейшее сопротивление вызывало неконтролируемый азарт хищника. Кровь забурлила, еле сдержался, чтобы не съехать на обочину и... Нельзя. Пока нельзя. Все равно моя! Никуда не денется!
Она боится, очень сильно боится. Задышала нервно. Пиздец! В тот раз я реально перегнул палку! Не знаю, как умудрился не повредить ей ничего. Ещё бросил её в ванной, даже не проверил, что я там крутанул, ушёл, нажрался, а оказалось, она пару часов пролежала в ледяной воде. Словила воспаление. «Легко отделалась» - сказал тогда Шульц. А если бы я крутанул горячую?
– Куда ты везешь меня, Марк? – вопрос Лины вырывает меня из моих мыслей.
– Просто кататься, – и это правда.
– Просто?
Да, блядь, просто! Игнорирую её вопрос, сосредоточился на дороге. Она молчит тоже.
– Почему? – спрашивает Ангел.
Смотрю на неё, что почему?
– Почему, – повторяет она, – почему Дима ещё не объявился?
А я, блядь, знаю?!
– Ты же отправил ему фотографии, почему он молчит?
– Не знаю, – отвечаю ей.
Не отправлял я ему ничего, кроме самой первой фотки. Из-за тех фоток-то я и нажрался, как увидел. Впервые со студенческих времен. Сразу удалил их. Пиздец, конечно, решил девчонку наказать за длинный язык! Надо было вовремя остановиться... Я не планировал изначально делать с ней все то, что в итоге сделал. Я всегда себя хорошо контролировал. Но с ней... Её страх как наркотик, как самый сильный афродизиак. Тогда, рассматривая то, что я натворил, я впервые подумал, может мой старик, будучи атеистом до мозга костей, но твердивший с самого детства, что для меня в аду уготован отдельный котёл, был не так уж неправ?