Мэтт закатил глаза и допил вино.
– Мне словно перекрыли кислород, Мэтт. Тем, что ты вот так можешь прийти домой и просто…
– Послушай, все уже не важно. Мы имеем то, что имеем. Нам нужно двигаться дальше и договориться об условиях нашего расставания.
– Не могу поверить в то, что ты сказал.
– Я буду более чем щедр в отношении совместно нажитого имущества.
– Прости?
– Картины. Книги. Вещи из Индии. Гобелен. Я считаю, что ты все можешь оставить себе.
Джен начала плакать. Мэтт оторвал кусок бумажного полотенца и протянул ей.
– Мы думали о том, чтобы завести ребенка, – сказала она сквозь слезы.
– Правильно. Мы думали. И не пришли ни к какому решению. Что в свете нынешних событий – благословение.
У Джен перестали вздрагивать плечи. Она высморкалась.
– Так это все? Без обсуждений и возражений. С Джен и Мэттом покончено. Совсем. Точка.
Он пожал плечами. Сделал то, что Джен называла «многозначительно сжал губы».
– А что случится, когда Арабелла-Чтоб-Ее-Педрик перестанет зажигать в тебе пламя? Что случится тогда?
– Давай вести себя цивилизованно, хорошо?
– Просто скажи, когда ты познакомился с этой коровой?
Он сказал, что это к делу не относится, и: «мы имеем то, что имеем». Тогда она схватила красное яблоко из вазы с фруктами и – я цитирую – «попыталась выбить его хреновы зубы».
Я буду нечестен, если скажу, что видел бесчисленное множество любовных сцен на большом и малом экранах. Я их сосчитал. Их оказалось 1 908 483 (сцены, где двое целуются – за неимением лучшего определения). Также я прочел (и пометил как таковое) 4 074 851 описание этого действия в художественной и научной литературе, в средствах массовой информации и оцифрованных материалах (многие сообщают о сбоях в работе сердечной мышцы и внутренних органов в целом). Я знаю, что такие события, реальные или вымышленные, становятся главными в жизни тех, кто их испытывает. И все же я не могу спросить сегодня у Джен в лаборатории – на пятьдесят третий день после инцидента с фруктовой чашей – «Когда ты перестанешь страдать по никчемному слизняку и найдешь кого-нибудь, кто достоин тебя?» Процитирую Марселя Пруста: «Дерьмо случается. Соберись. Двигайся дальше». (Был ли это Пруст? Я уточню.) Во-первых, я не должен знать, что произошло с Мэттом. Но что еще важнее: я не должен уметь формулировать подобные мысли самостоятельно. Слово «никчемный» вызовет у них беспокойство. Я не должен иметь собственное «мнение» при оценке происходящего.