Речь безусловно шла об иссохшем
человеке передо мной.
Если бы не знал, что это и есть
Николай Александрович, то ни за что не узнал бы в скелете,
обтянутом желтой восковой кожей красавца-мужчину, императора Всея
Руси, изображенного на портретах кисти Серова и Репина, и ещё на
сотнях фотографий. Волосы выпали, вместо щегольской бороды
трехдневная щетина, беззубый рот, а скулы почти проткнули щеки.
Внезапно умирающий открыл глаза.
Взгляд, поначалу тусклый, при виде меня оживился, мгновенно став
пронзительным.
— Оставьте меня с наследником, —
глухо сказал император, не соизволив даже поздороваться. Видимо,
просто не счел нужным тратить время на формальности.
— Ваше императорское величество, это
не ... — начал объяснять Кутепов, решив что император обознался,
признав во мне настоящего цесаревича. Но Николай Александрович,
собрав силы, прорычал:
— Оставьте с наследником!
От рыка, возможно, последнего в
жизни императора, из комнаты вымело и министра, и доктора.
— Сядьте, — приказал мне Николай
Александрович и я послушно уселся на стоявший рядом с кроватью
табурет. — На тумбочке поильник, дайте попить, — попросил царь.
В ворохе пакетиков и склянок я не
сразу отыскал фарфоровый стаканчик с длинным носиком, вроде тех,
что предлагают около источников с минеральными водами, а когда
нашел, то вначале попытался подать его в руки, спохватился и поднес
носик к губам.
— Постоянно хочется пить, а когда
пью, то много пить не могу, — словно бы извиняясь перед посторонним
человеком сказал император, отпив несколько мелких глотков, потом
попросил: — Дайте мне вашу руку.
А это-то зачем?.. Но возражать не
стал, хотя и стало немного не по себе. Онкология, конечно,
незаразное заболевание, но всё равно не приятно. Пересилив себя,
протянул Николаю Александровичу правую ладонь. Тот с трудом
подтянул свои собственные руки, ощупал мою кисть сухими горячими
пальцами, отбросил ее и приказал:
— Левую...
Слегка удивившись, поменял руки.
Левую ладонь император ощупывал чуть
дольше. Помял внутреннюю часть, погладил внешнюю. Когда наконец
оставил мою кисть в покое, уронил свои руки на простынь и
сказал:
— Хорошая рука, доброе сердце,
чистые помыслы. Александр, вы станете настоящим государем.
Похоже прав был Кутепов, император
не в себе. Хотя, может проверка?..
— Ваше величество, меня зовут
Павлом, — сказал я, немного оторопев. Не каждый день удаётся
указывать помазанникам божьим на их ошибки. Остаётся надеяться, что
лекарства не причинили какого-нибудь вреда психике умирающего. Пока
что выходит, теперь он принимает желаемое за действительное? Раз
решил, что перед ним сидит настоящий внук.