— Ваше высочество, что же мне делать
теперь? — прохныкал фотограф.
— Сколько?! — рыкнул я.
— Четыре тысячи, но не даст он их.
Вы ведь настоящий... — едва не заорал Федышин. — Четыре тысячи,
ежели вы не настоящий, а просто за услугу, за вопрос — так только
двести рублей.
— Вот значит постараться тебе нужно,
Федышин. Чтобы и четыре тысячи получить, и в живых остаться, а
ещё... — я снова понизил голос до шёпота и слегка наклонился к
фотографу.
Мужчина тоже наклонился ко мне.
— Внимательно следить, как Сангушко
отреагирует, слушать, что будет говорить и запоминать. А ещё,
проследить, к кому побежит делиться этой новостью. Твоя будущая
судьба только от этого теперь зависит.
Я оправил лацканы его пиджака, о
которые до этого вытирал руки.
— Царь-то, ненастоящий, — сделав
злобный взгляд, рыкнул я. — Я вам покажу Гайдая... А ну, брысь!
Трофим, проследи за ним, и наподдай хорошенько, чтобы хорошо
усвоил.
Эх, как жаль, что не в эту эпоху
снят фильм про Ивана Васильевича, меняющего профессию. Надо
обязательно озаботиться. Здесь конечно нужен гениальный режиссер и
гениальные актеры. А молод ещё Гайдай, наверняка даже школу не
закончил, а артисты, кроме Пуговкина и Яковлева, ещё и не
родились.
Трофим, не слушая дальнейших
причитаний Федышина, последовал моему указанию и потащил фотографа
на выход.
В кабинете заверещал телефон
внутренней связи. Пришлось идти, снимать трубку.
— Ваше высочество, — услышал я голос
Кутепова. — Спуститесь вниз, к государю.
В комнате, где лежал император, было
всё то же самое, кроме самого Николая Александровича — он полусидел
на груде подушек и производил впечатление не умирающего, а просто
больного, но начавшего выздоравливать человека. Император покуривал
папироску, стряхивая пепел в пепельницу, где уже лежало штук пять
окурков.
В голове сразу же мелькнуло — а
может, все обойдется, и мне не придется играть царя?
— Не радуйтесь, — усмехнулся монарх,
словно подслушав мои мысли. — Врачи сказали — улучшение временное,
не дольше недели, потом наступит рецидив. Маги пообещали, что
растянут улучшение на две недели, но не дольше. Докладывайте, что у
вас стряслось.
Я вкратце изложил ситуацию,
присовокупив, что неплохо бы приказному Осадчему присвоить
очередное звание за проявленную храбрость, а еще дать крестик или
медаль и выписать премию. Да и второго уцелевшего, урядника Шугайло
стоило наградить. А семьям погибших, как положено, выписать
материальную помощь и назначить пенсию. Как-никак казаки погибли
при исполнении служебных обязанностей.