Кажется, без Швондера книга стала немного тусклее, а то, что
здесь Шариков не стал ответственным работником, не душил котов,
тоже накладывало свой отпечаток. Нет, в моей реальности повесть
читалась с большим интересом.
Пришёл к неожиданному выводу: С художественной литературой
всегда так – чем труднее живется писателю, тем интереснее он пишет.
Сервантес своего «Дон Кихота» вообще в тюрьме написал. И Томас
Мэлори «Смерть Артура» там же. Может, есть смысл отправлять
писателей на годик-другой в тюрьму? Пусть посидят на тюремной
баланде, поработают во славу империи, пользу для общества принесут,
а потом их выпускать? Если напишут по выходу из тюрьмы что-нибудь
стоящее, тогда это и есть настоящий писатель.
Поймал себя на том, что всерьёз раздумываю об этой мысли и
прикидываю варианты.
Ну нет, надо чаще отдыхать и не перегружать себя сверх меры. А
то игры в императора могут и до беды довести.
Я сидел, закопавшись в статистические отчеты.
Я собрал целую кипу документов составленных Сангушко.
На сей раз меня интересовали доходы не государства, в целом, а
непосредственно дворцовые доходы. Получалось около ста миллиардов
рублей. В общем-то, не так и плохо, но я видел в этих цифрах
какую-то неправильность. Что-то не сходилось, но я никак не мог
понять что. Слишком всё было запутанно, причём очень изящно.
Эксперта бы привлечь, да показать где копать, но я и так много
внимания этому уделяю. Не нужно чтобы поляк Сангушко запаниковал
раньше времени.
Я помассировал уставшие глаза.
Появился Трофим. Потоптавшись на месте, мой камердинер (так его
должность при дворе именуется) сказал:
— Ваше высочество, там опять этот хмырь пришел,
— Что за хмырь? — не сразу я понял, потом до меня дошло. Ну да,
будто много в моём окружении хмырей. — Фотограф? Зови сюда. — Когда
Трофим уже выходил, я остановил парня. — Трофим, у меня по
молодости лет склероз страшный. Не подскажешь, наследнику престола
карманные деньги полагаются?
— Так вы в тумбочке-то посмотрите, — кивнул камердинер на
тумбочку, стоявшую под вешалкой. — Там ваше жалованье за два года
лежит. Мне из дворцового ведомства конверты передают, а я сюда
складываю.
Отпустив камердинера, я полез в тумбочку, забитую конвертами.
Вскрыв один из них, вытряхнул одну беленькую бумажку, и десять
красненьких.