- Да?
Это стало главной ошибкой доктора. Потому как прояви он хоть
немного больше осторожности, то немедленно почувствовал бы витающий
в воздухе запах смерти. Причем в прямом смысле этого выражения –
кондиционированный воздух нес в себе смешанный с цветочным ароматом
сладковатый запах гниющей плоти. Запах гангрены. И почуй Люмбери
этот знакомый каждому врачу аромат, он успел бы отшагнуть назад и
захлопнуть дверь. Возможно сумел бы догнать и остановить
отъезжающее такси.
Но доктору не повезло. Он был слишком раздражен и слишком
поглощен разговором. И поэтому без раздумий шагнул внутрь,
одновременно отдавая браскому приказ зажечь свет.
- Я же сказал – цена неприемлема! Нет, не пойдет. Да нет же! Где
это видано, платить такие деньги за печень алкоголика со стажем?
Там не печень, а бесформенный шмат загнивающей циррозной плоти! Нет
уж, пусть ищет другого дурака. И передай ему…
Собеседник не успел узнать, что именно собирался передать
Люмбери. Ибо в этот миг на выставленной вперед ноге доктора
сомкнулись стальные пальцы, и он осекся на полуслове. Не успев
опомниться, вмиг взопревший Люмбери почувствовал, как в его пах
ткнулось нечто твердое. Послушный браском немного запоздало
выполнил приказ хозяина, комната ярко осветилась.
Темнота рассеялась, а судорожно сглотнувший доктор пожалел, что
вновь обрел возможность видеть. У его ног ничком лежала грязная
безногая фигура. Одной рукой – стальной и огромной – незнакомец
сжал ногу доктора в районе щиколотке, а другой – из плоти и крови –
с легкостью удерживал невероятно большой тесак, другим концом
уткнувший в пах доктору. Одно нажатие и острый конец тесака легко
пропорет тонкую материю брюк и вонзится прямо в…
Издав нечто вроде сдавленного всхлипа, Люмбери пробормотал:
- Я перезвоню… потом.
Связь прервалась, а доктор медленно поднял руки вверх и
пробормотал:
- Я… я не понимаю.
- Бывает – отозвался незнакомец, рывком поднимая
голову.
В лицо Люмбери уставились мертвые визоры сдвоенного глазного
имплантата. И Люмбери были хорошо знакомы как сам глазной протез,
так и бледное грязное лицо его хозяина.
- Г-г… кха… господин Вертинский… к-ка-а… к-к-ак-ая честь для
меня – перепуганный врач нес полную чушь и понимал это, но
остановиться не мог. Люмбери был переполнен ужасом, переполнен
страхом смерти.