- Мне от этого не легче. – Шмыгает маленьким носиком и вновь погружается в потолок.
- Хочешь… - не говори этого. Не предлагай. Что ты творишь?! Кто тебя тянет за язык, придурок? – … я убью Аркашу?
- Что?!
Бля. Лучше б молчал.
- Ничего. – отмахивается, словно не он сейчас предложил ей убить человека.
Развязывать войну из-за девчонки? О чём он вообще?
Ещё шумиха по Кротову не стихла. Какой Аркаша? Он, конечно, может всё сделать тихо и незаметно. Но Аркаша пока не стоит костью поперёк его горла. Поэтому… - забудь.
Что это был, блять, за порыв? Совсем с катушек съехал? Это всё она. Чёртова ведьма. Нужно избавиться от неё. Взять то, что хочет, и избавиться.
...
- Слабоумный! – толчок в плечо. Настолько сильный, что его ноги непослушно запинаются об корявый кленовый корень, что торчал из промерзшей земли. – Что? Так и будешь молчать?
Смех. От этого мерзкого, задушенного смеха, ему хочется заткнуть уши. Не слышать. Не слушать. Сделать вид, что его здесь нет.
Руслан упирается ладошками в колючую землю и пытается подняться. Не слушай их. Это они слабоумные.
Удар по ногам, неожиданная подсечка, и он снова падает, больно ударяясь локтями.
- Ну? Заплачь хотя бы! – да, заткнись ты уже! Оглядывается на пацанву. Они закатываются от смеха, держась за животы. Шестёрки. Корж у них тут самый главный. Гады. – Может, так ты заговоришь?
Хватает его за грудки поношенной куртки с чужого плеча, и толкает в сторону.
- Пацаны! Помогите мне! Я тут где-то собачье дерьмо видел!
Тащит его под громкое улюлюканье и гогот. Руслан вырывается. Но силы не равны. Потому что Корж старше его на несколько лет и крупнее раза в три.
Бесится, что Руслан не стал перед ним стелиться. С самого первого дня, по прибытии в детдом, смотрел на всех свысока. Ни с кем не разговаривал, кроме педагогов. И с Шуриком. Он был на год младше, хромой. Но весёлый и отзывчивый. К нему Руслан прикипел. А остальные – оно того не стоит. Вот они и бесятся до сих пор. Слабоумным прозвали. Идиоты.
Руслан падает, ноги ползут вслед за телом. А они всё смеются.
Слабоумный!
Слабоумный!
Какофония из мерзкого хохота, посторонних звуков и собственного рычания… она доводила до той самой точки кипения. Точки невозврата.
Пока его тащат, он хватается за приблудившуюся корягу. Цепляет неожиданно сильными пальцами…