Отношения испортились в прошлом году. Испортились беспричинно, вдруг, когда Саня пришёл вести географию в девятый «А». Поначалу Шамин не доставлял Сане хлопот, на уроках сидел тихо, слушал внимательно (чем не многие учителя могли похвалиться) и даже не отказывался отвечать, когда его спрашивали (что тоже, в общем, было редкостью). Но потом вдруг почувствовал Саня на себе его внимательный, наблюдающий взгляд. Пристально, недобро смотрел Шамин и даже предпринял попытку сорвать у Сани урок. Девятый «А» трудного подростка не поддержал, к новому учителю относились с симпатией.
Вечером они поговорили в подъезде. Разговор получился короткий и скверный.
«Юрик, ты чего?» – спросил Саня.
Шамин взглянул на него исподлобья, сплюнул и сказал: «А пошёл ты!..» – и больше на уроках географии не появлялся. А во дворе пел вслед Сане песню про фраера, который ходит в галстучке зелёном… Обидно это было и непонятно. «Ну и чёрт с тобой, дурак деревянный! – решил Саня. – Мне-то что?..»
– Дай-ка мне, Лена, эту тетрадочку, – сумрачно попросил Аристотель. – И другие дай почитать…
Вечер был испорчен: Аристотель сидел и читал работы своего десятого «А», молчал, мрачнел и в конце концов ушёл, отказавшись ужинать.
Тихий ангел, что ли, пролетел над школой поутру – так спокойно, так чинно начались уроки…
Не было скандалов из-за сменной обуви. Не было свалки в раздевалке. Опоздавших почти не было. Даже старшеклассники в то утро не дымили в туалетах, а дисциплинированно выходили курить на улицу, за угол…
В то утро Ляля Эдуардовна пришла в девятый «В», вздохнула и сказала:
– Соколов Паша, ты извини меня, пожалуйста…
Девятый «В» остолбенел, будто играл в «замри». Первым признаки жизни обнаружил маленький взъерошенный Соколов.
– Ой… – произнёс он, внезапно съехав с юного баритона на фальцет. – Что вы… Да я… Это!
– Знаешь, так устаю к концу уроков, что уж и сама не знаю, что говорю… – виновато развела руками Ляля Эдуардовна.
– Да что вы!.. – испуганно закричал Соколов. – Да правильно вы про меня сказали! Да я выучу, Ляля Эдуардовна, честно!
– Это вы нас извините! – приходя в себя, загудел класс.
Только Боря Исаков сидел и молчал с отрешённым видом: в субботу и в понедельник он в школу не ходил. Родители были в командировке, а без них появляться в школе ему было не велено. Он и не появлялся. Зато вчера вечером Исаков-старший нанёс визит завучу, и нынче Исаков-младший на законных основаниях пришёл на уроки. Но как-то непривычно молчал и сосредоточенно думал о чём-то…