Вспоминая обо всех братьях моего деда, я отдалилась от своего рассказа, к которому теперь возвращаюсь.
В 1797 году моя прабабушка жила в Москве, с больным мужем и двумя незамужними дочерьми; желая находиться при матери, в то время уже престарелой, дед мой решился проситься в отставку. Излагая причины, побудившие его к этой просьбе, дед повергал на милостивое благоусмотрение императора Павла Петровича которому из братьев дать отставку; но, как известно, и таковую просьбу было не совсем безопасно подавать императору Павлу I, и за нее можно было подвергнуться ссылке в отдаленную губернию на неопределенный срок.
Наконец дед был успокоен получением отставки, за которую благодарил государя и просил дозволения представиться лично в Гатчину для принесения благодарности. На эту просьбу последовала официальная бумага следующего содержания, которая хранится у нас.
Гатчино, сентября 23 дня 1797 г.
«Государь император соизволил указать объявить Вашему превосходительству, что он, принимая благодарность Вашу, избавляет Вас от труда приезжать в Гатчино.
Генерал-адъютант Ростопчин».
При этом находится на имя деда подорожная, которая привлекла мое внимание только потому, что подписана наследником престола Александром, а внизу ее подписал «генерал-майор, государственной военной коллегии член, санкт-петербургский комендант и кавалер князь Долгорукой, 10 февраля 1798 г.», то есть через четыре месяца после получения дедом отставки.
По преданию нашей семьи, император Павел, рассердясь на моего деда за просьбу об отставке, выслал его из Петербурга…
В царствование императора Александра I дворянство дышало свободнее, но вскоре явился Аракчеев, гонитель многих честных людей и, между прочими, Тучковых. По его проискам их постоянно обходили производством и наградами, несмотря на то, что в 1812 году двое из братьев деда обагрили своей кровью Бородинское поле, защищая отечество. Упомянув о 1812 годе, скажу кстати, что отец рассказывал мне не раз, как он с младшим братом играл ружьями, брошенными солдатами-французами в поле, близ сада. Они жили в деревне, недалеко от Смоленской дороги; когда проводили пленных, которые кричали: «Du pain, du раіn!..»2, бабушка выходила им навстречу с детьми и оделяла их хлебом, даже белым, нарочно испеченным для подаяния пленным.