Так, стоп. А я – это кто?
Ответа в памяти не нашлось. Молнию
помню, пляж помню, перелет помню – даже дядьку из Норильска, с
которым в самолете через проход летели, помню. Домодедово помню,
вокзал Восточный тоже помню. Мир окружающий помню досконально:
Москва – столица нашей Родины, Лондон из зе кэпитал оф Грейт
Британ, вот до мелочей все. А вот кто я такой – вообще ничего.
Абсолютная пустота, словно стертая
ластиком часть картинки. Понимание потери личной памяти перекрыло
даже осознание моего странного положения здесь и сейчас. Но лишь на
пару мгновений, потому что «…ты нас всех чуть не убила» все же
заставило серьезно насторожиться.
Муть перед глазами постепенно
расходилась – перед взором приобрело четкость ярко синее небо,
расчерченное белыми перистыми облаками. Это не предгрозовое небо,
на которое смотрел совсем недавно на берегу южного океана.
Вокруг родные березки – листва на
ветерке едва трепещет, шелестит. Небо над собой уже хорошо вижу,
зеленую листву тоже вижу. И все, больше ничего не вижу – словно на
большой скорости туннельный эффект поймал: по краям взгляда
фиолетово-лиловые всполохи. Не понять где нахожусь и кто стоит
рядом.
Можно было бы подумать, что я ловлю
галлюцинации, но этому мешает бьющееся в висках эхо недавней
вспышки боли. Приложило меня молнией все же очень прилично – второй
молнией, которая сверкнула уже здесь, а не на пляже.
И надо же, вместе с болью уже
понемногу чувствую тело. Как будто не свое, как будто
обезболивающим обкололи, которое только-только отходить начинает.
Зато ясность мыслей полная, мозг на полную работает. Но несмотря на
полную ясность мыслей я совершенно не понимаю, что здесь вообще
происходит и что это за голоса вокруг.
Перед глазами постепенно все начало
темнеть. Еще одна итерация света и тьмы? – подумал было я, снова
погружаясь в беспамятство. Посмотрели и хватит, снова в полет к
звездам? Сознание гасло, мысли потекли вяло.
– Софи?! – окрик раздался глухо,
словно сквозь вату.
– Да, мастер? – раздался звонкий
девичий голос.
Спокойный, сосредоточенный – в
отличии от визгливого и противного голоса Мари, которая чуть было
все здесь не сломала.
– Софи, отпускай реципиента, он же
забыл как дышать!
– Ой простите, мастер.
Тело вдруг рывком выпрямилось и
сиплый вдох – мой сиплый вздох, – раздался очень громко. Я его
прочувствовал целиком и полностью, вместе с возвращающейся
чувствительностью ощутив невероятную сладость воздуха.