Из здания штаба после окончания
дежурства Кононов и Никонов выходили вместе. В молчании – Никонов в
глубокой задумчивости, а Кононов в мечтах о том, чтобы произошло
что-нибудь хорошее, чтобы он поскорее забыл о неприятности с ящиком
Курвуазье.
На закрытой парковке у здания штаба
уже собрались прощаться, расходясь к стоящим в разных углах
машинах, как оба одновременно замерли, получив оповещения каждый в
своей дополненной реальности.
Никонов посмотрел на сослуживца, и
произнес одними губами: «Соломатин?»
Кононов в ответ только кивнул.
Оба мгновенно побледнели.
Полковник Соломатин был крайне
консервативен и не терпел, «пока война не началась», никаких
служебных надобностей во внеурочное время. Поэтому вызов к главе
Особого отдела сразу после окончания дежурства не сулил ничего
хорошего.
О грусти по проигранному ящику
коньяка Кононов избавился моментально, но уже сам не рад был так
быстро сбывшемуся желанию.
«У нас был старенький БМВ с задним
приводом и ручной коробкой передач, два конвертоплана с
прожекторами, десяток машин полиции, узкие улочки Старого города,
штук пять стреляющих льдом магов, звериное предвидение и целое
множество препятствий на любой вкус, а также угрозы лишения
социального рейтинга, тюремного заключения и лишения гражданства,
все это вместе и по отдельности. Не то что бы это был необходимый
запас для того чтобы уходить от полицейской погони в городе
Познань, но если начал собирать самое разное дерьмо в личное дело,
то становится трудно остановиться. Единственное что вызывало у меня
опасение – это лестницы. Нет ничего более беспощадного,
бессмысленного и несвоевременного как гранитные, широкие и
массивные парковые лестницы. Конечно тогда я старался не думать об
этом, но подспудно понимал, что сколько по парку не гони, рано или
поздно мне встретится эта дрянь».
Мысленная тирада родилась из глубин
мой старой памяти – того меня, прежнего.
Какого такого меня?
Еще не полностью вернувшись в
сознание, плавая на границе мутной пелены беспамятства, я мысленно
смотрел кино из картинок, мыслеобразов и бредовых воспоминаний.
Удар молнии, ритуал подчинения, странный незнакомец… Господи, какая
же дичь только не привидится.
А привиделось ли? Очень захотелось
поверить, что все произошедшее – горячечный бред и сейчас я открою
глаза в чистой постели больничной палаты.