Спокойно. Спокойно. Волноваться не
надо – начал я увещевать сам себя. Задышал ровнее и надо же – все
получилось. Кислород вновь поступал в полном объеме, снова вдыхал
полной грудью.
– Ты уже можешь открыть глаза.
Женский голос раздался удивительно
четко, причем полностью отсекая сиплые звуки дыхания. Прилепленная
к лицу маска, частично закрывающая и уши, сработала как активные
наушники.
Голос кстати красивый. Женственный,
чувственный; но при этом крайне неприятный. Странное ощущение – как
будто вместе со словами чужая воля под кожу залезает.
И еще от этого голоса у меня снова
«шерсть на загривке дыбом встала». Но лишь на короткое мгновение –
маска сразу же отреагировала на проснувшееся предчувствие, вообще
на несколько секунд отрубив мне подачу кислорода. Прямо на вдохе.
Крайне неприятное ощущение, концентрацию мигом сбивает.
Глаза я, кстати, так и не открыл до
сих пор.
– Дмитрий, ну хватит уже. Я ведь
давно поняла, что ты очнулся.
Открыл все же глаза, сощурившись от
яркого света. Надо же, а недавно меня слепили, неудобств не
доставляло. Тоже маска-намордник работает? Похоже на то.
Около минуты потратил, чтобы
проморгаться. Когда глаза от белого слепящего света перестали жечь
и слезиться, присмотрелся. Нахожусь в большой комнате, в которой
кроме моего стула – ни одного предмета мебели. Ровный бетонный пол
под ногами, грубая каменная кладка стен. Окон нет, совсем – подвал,
похоже.
Сижу на стуле. По пояс голый, на мне
только синие штаны больничной робы. Передо мной женщина,
удивительно молодая и красивая для окружающей картины. Лет двадцать
пять, не больше, а то и моложе. Ни грамма косметики, светлые волосы
стянуты в тугой хвост. Лицо красивое, благородных черт я бы даже
сказал. Выделяются глаза – радужка нечеловеческая, с внутренним
отблеском фиолетового магического сияния. Почти как у Марии, только
без вкраплений лилового.
Фигура у незнакомки приметная, стати
выделяющиеся – стянутые серым мундиром без знаков различий. Высокие
кавалерийские сапоги, черная портупея разделяющая грудь наискось.
Еще нашивку бы ей на плечо с угловатым немецким орлом – и молодая
дознавательница будет выглядеть точь-в-точь как с картинки
застенков Гестапо или Абвера. К тому же антураж камеры
соответствующий.
Так, что-то меня еще волнует, зудит
непониманием. Вот, понял: свет вокруг неестественный, призрачный.
Причем его источник не лампа – а, надо же, небольшой едва
колышущийся шар над плечом собирающейся допрашивать меня
женщины.