Я, кажется, уже когда-то говорил, что
меньше всего на свете люблю сюрпризы.
Если не говорил, то знайте – дела
именно так и обстоят. Ну их в дупу, такие неожиданности.
Учительница каллиграфии была сегодня
полна решимости и задора. Голубые глаза пылали азартом, будто она
собиралась играть с нами на раздевание в карты и обязалась
выиграть.
Вместо этого мы взялись за уже
привычные нам учебные шпаги, приготовившись к очередным
упражнениям. Чернильница, желтоватый холст бумаги, не терпящий
клякс, ее строгий взгляд. Наставление, по крайней мере. Мы все
ждали, что будет как обычно.
Как обычно не оказалось.
Она велела нам сдвинуть парты по
краям, убрать их. Высвободить место для плотного круга. Из
оружейной корзины она трепетно и со всем вниманием выбирала себе
клинок – ясночтение было согласно с ее выбором. Испанская шпага,
выполненная мастерами Доном Муертой и его слугой Гульером,
верриканская сталь, ордонисская закалка. В описании была и еще куча
других непонятных мне названий, которые я решил пропустить. К моему
удивлению, если клинок, что я подарил Кондратьичу, был легендарного
качества, эта цацка оказалась самого обычного. Да, выполненная
мастерами и из хорошего материала, но ничего особенного.
Вышагивая посреди, отсалютовав нам
выбранным орудием, она ткнула шпагой в землю, кивнула недоумевающим
нам и улыбнулась.
– Нападайте, – обронила она, и мы
ничего не поняли. Переглядываясь друг с дружкой, будто вопрошали –
а не сошла ли наша дорогая каллиграфичка с ума? Да, может быть,
рисовать буквы при помощи шпаг не самое легкое, простое и вряд ли
разумное занятие, но вот драться с ней?
Я чуял, как в воздухе парит дух
недовольства. Благородные юнцы не желали запятнать свою честью
сражением с женщиной. Нечто же мне подсказывало, что помимо этой
причины они еще и боялись проиграть – как потом смотреть в глаза
юным девам и рассказывать, сколь ты силен и проворен, когда на
лопатки в честном поединке тебя сумела одолеть женщина?
В нечестном. Словно чуя нашу
нерешительность, она поманила нас рукой.
– Ну же, ну же, смелее. Берите свои
шпаги и нападайте. Все и сразу.
– Евлампия Романовна, вы в порядке? –
Тоненький голос Дельвига, полный настоящей заботы, прозвучал, как
лебединая песнь. Толстяк дрожал от волнения, кусал губы и не знал,
что делать. И дело было вовсе не в том, что на поединок его звала
женщина – он совсем не хотел драться.