Через несколько дней наступил день выписки из больницы. Но я уже твёрдо знала, что не вернусь домой к мужу. Да и можно ли назвать место, где я жила три года, домом?
Я всегда мечтала о своём уютном гнездышке. Когда делила комнату с несколькими девчонками в приюте, то отгораживалась ото всех простыней. Так хотелось иметь свой уголок, куда можно прийти или скрыться ото всех.
И вот, когда я подумала, что счастье так близко, судьба снова преподнесла мне жёсткий урок. Никому нельзя доверять. Даже собственному мужу!
- Ты одна пойдёшь? Муж приедет за тобой? - заботливо спросила медсестра Оля.
Арсений лишь передал мне вещи для того, чтобы я могла переодеться. Ведь в больницу меня привезли в вечернем платье. Муж так ни разу и не позвонил. Я не понимала, как он вообще отреагировал на потерю ребёнка. Возникло ли в сознании мужчины хоть доля сопереживания?
- Не знаю. Наверное, нет. - грустно ответила я.
Оля была добрым человеком. За время моего нахождения в больнице мы смогли хорошо общаться. Девушка всячески поддерживала меня. При этом Оля не задавала лишних вопросов.
Хотя можно было ничего не спрашивать. Всё было и так понятно. Я слышала шушуканья от других медсестёр за своей спиной. Уже все знали, что невестка Нечаевых потеряла ребёнка. При этом никого из семьи не волновало моё самочувствие. Кроме единичного появления свекрови в палате, меня никто больше не навещал. Семья Нечаевых в очередной раз указала мне мое место. Стало понятно, что я совсем одинока.
Я сняла больничную ночнушку и надела спортивный костюм, который передал муж. Сложив в пакет своё вечернее платье, была готова к выписке. Медсестра отдала мне необходимые документы и пожелала отличного здоровья.
А я не знала, смогу ли ещё иметь детей. Эта потеря отзывалась резкой болью в моем сердце. Уже выходя из больницы я невольно искала глазами машину Арсения. Но приехал не он, а водитель.
- Доброе утро, Варвара. Меня прислал ваш муж. - проговорил седовласый мужчина.
Он нервно переминался с ноги на ногу, словно нашкодивший школьник. Водитель старался не смотреть мне в глаза. Значит, и прислуга Нечаевых уже бурно обсуждает мою личную трагедию.