— Кхм…, —
кашлянул мужчина, коротко кивнув, снова принялся есть. Я же искоса взглянув на
Мораг, заметила одобряющую улыбку на её лице, тихонько выдохнула.
Спустя
десять минут с супом было покончено, Агнар отодвинув от себя тарелку, встал и
неторопливо прошёл к выходу. Молча ни слова не сказав, надел шубу, вывернутую
мехом внутрь, меховую шапку, покрытую капельками воды, и только тогда
проговорил:
— Мораг,
одного лема будет достаточно, чтобы Эйва вернула свои силы?
— Да, Агнар.
— Один лем,
— подытожил вождь клана Кархайг, прежде чем покинуть избушку ведуньи.
— Двадцать
четыре дня? Он разрешил мне остаться у тебя на двадцать четыре дня? —
потрясённо пробормотала, стоило двери закрыться.
— Да, видно
твой суп понравился, — лукаво улыбнулась Мораг, накладывая и себе.
— Спасибо, —
поблагодарила женщину, с трудом сглотнув, появившийся в горле ком.
— Тебе всё
равно придётся перейти в дом мужа.
— Я знаю, —
задумчиво проговорила, подойдя к единственному окну, смотрела на кружащие в
танце снежинки, добавила, — мне просто нужно время.
Вылезать
из-под одеяла совсем не хотелось. Укутавшись в нём с головой, так что торчали
лишь глаза и нос, я с укором смотрела на печку, которая сегодня не потрескивала
поленьями и не согревала дом.
Проснувшись
чуть позже обычного, стуча зубами от холода, зарылась в ещё хранившее тепло
одеяло, я осмотрелась. В избушке, кроме меня никого не было, лампа, что
всегда освещала небольшое помещение, не горела. Мораг не сидела за столом,
не бормотала и не шуршала пучками трав. А ещё не пахло чуть подгорелой кашей и
ароматным отваром. Ведунья, как и говорила, ушла к роженице, оставив меня одну
хозяйничать в её избушке.
Уговаривать
себя подняться пришлось долго. Но каждая минута промедления грозила окоченеть
от пробирающегося даже под одеяло холода, всё же заставило меня вскочить с
постели. Быстро натянуть на себя настывшую одежду и обувь, рвануть к очагу.
Там я зажгла
лампу, подвешенную к стене на железный крючок. Пошурудила кочергой в печи,
разгребая чуть шаевшие угли, подбросила щепок. Прибавила тягу, дождалась, пока
не затеплился огонёк, подкинула ещё дров. И с непередаваемым чувством гордости,
что я справилась с таким непростым делом, некоторое время слушала, как трещат
поленья, съедаемые прожорливым пламенем.