Сергей Константинович удивленно смотрит на меня, а потом
одобрительно кивает.
— Отличная идея, Алиса. Поддерживаю.
— Тогда идите, я вас догоню. Надо закрыть зал, — извиняется
Евгений. Хватаю маму под руку и буквально вывожу из зала.
— Куда ты так торопишься, дочь? — удивляется она.
— Да что-то живот скрутило.
— От волнения, наверное.
— Да... точно.
К счастью, Леонид понимает мой намек и не преследует нас. Но
выдыхаю только оказавшись в буфете. Веду семью в самый дальний угол, скрытый от
глаз большой искусственной пальмой.
— Закажите мне пожалуйста чай. Я сейчас, — следую легенде и
убегаю в туалет.
— Алиса? С тобой все хорошо? — минут через пятнадцать на мои
поиски приходит мама. Мой план срабатывает.
— Не совсем... похоже я отравилась.
— Бедная девочка! Хорошо, что не прихватило на сцене.
— Это да. Мам... я не смогу с вами остаться. Мне надо лечь.
— Уверена, что все настолько плохо?!
— Да. Сейчас такси вызову. Идем.
Делаю максимально прискорбное лицо. В буфете уже ждут.
— Что-то случилось?
— Все в порядке. Небольшое отравление.
— Кажется, у меня жар, — демонстративно чихаю и хватаюсь за
голову.
— О... Тогда садись от меня подальше! — машет рукой Евгений.
— Лучше я поеду домой, чтобы никого не заразить. У Вени на
работе все болеют. Наверное, принес страшную заразу домой! Температура под
сорок, диарея и сыпь! И чесотка. — расписываю выдуманную болячку. — У меня уже
руки чешутся. Точно подхватила! А главное, это не лечится! Только покой и две
недели постельного режима.
— А я трогал твою... скрипку! — в ужасе вспоминает Евгений.
Может, после этого не будет распускать свои клешни.
— Придется вас для профилактики зеленкой намазать и на карантин,
— делаю вид, что очень взволнована его состоянием.
— Мне нельзя! У меня выступление!
— Тогда я пошла. Иначе будет поздно. Сляжет вся
консерватория.
— Иди! И не приходи пока не выздоровеешь! — машет рукой
побледневший Евгений. Отчим, прищурившись смотрит то на меня, то на мать. Она
пожимает плечами, а я хватаю скрипку и стараясь сохранять кислое выражение
лица, тороплюсь на выход.
Пронесло. Но кроме Евгения мне, кажется, никто не поверил.