За другим столом почти возлежал, приспустив на стуле свое невообразимо мужественное тело, тот самый длинногривый мачо из бассейна. Рядом с ним сидел молодой человек того типа, который бабуля, перекрестившись, ласково называла «недодевка-недопарень». Они лениво потягивали пиво и тихо переговаривались.
Третий стол оккупировала молодая девица в очках, с безропотностью козы жующая какую-то веселенькую зеленую траву, уткнувшись носом в свою тарелку. Перед ней на скатерти лежала закрытая книга. Катерина успела скользнуть взглядом по обложке. Похоже, по-польски…
За четвертым столом сидела шумная компания, явно итальянская. Много ели, шумно пили, весело разговаривали, энергично жестикулируя, словно перебрасывались мячом.
А вот около барной стойки сидела в кресле старуха. Не старушка-божий одуванчик, даже не бабушка-ромашка, опрятная и бессловесная – нет! Это была именно старуха, хозяйка, госпожа и владелица отеля и прилегающих угодий.
«Знойная роза итальянских прерий». Конечно, прерий тут не сыщешь, но то, что эта роза росла не в палисаднике, сомнений не вызывало. Розе на вид было лет сто, но увядать она и не думала. Напротив, она цвела ярким цветом немыслимой шали, накинутой поверх блузы ослепительной белизны. Она позвякивала всеми тридцатью серебряными браслетами и постукивала друг о друга десятью крупными кольцами с разноцветными камнями.
И еще – она пахла… нет, благоухала, как и полагалось розе. Томный, завораживающий, пьянящий аромат исходил от складок ее длинной юбки, от теплых чулок, натянутых на сухонькие старческие ноги вопреки жаре и здравому смыслу. Черные с проседью волосы были гладко зачесаны назад и убраны в некий кружевной мешочек на голове, который Катерина тут же окрестила «мантилькой».
На высушенном южными ветрами и стянутом жгучим солнцем в долгие морщины лице задорно сверкали живые умные глаза. Старуха излучала неоспоримую силу и власть королевы.
На коленях ее сидел в сторожевой позе поджарый трехцветный кот и с величественным любопытством оглядывал свои ресторанные угодья. Кот не просто сидел, он бдил. И это было ясно сразу, по крайней мере Катерине.
Антонио буркнул «бонджорно» и направился к столику у окна. В ином случае Катерина последовала бы за ним, но только не сейчас.
Она улыбнулась старухе и склонила голову набок, что должно было, по-видимому, означать реверанс, сделать который, сидя в коляске, не представлялось возможным. Хозяйка цепко окинула ее ничего не выражающим взглядом. Подумаешь, гостья на коляске, эка невидаль!