Шпана мне никогда не нравилась. Особенно эти двое: оба из приличных семей, но с гнильцой внутри, что-то мерзкое незримо витало вокруг них. Первого я мысленно окрестила Длинным, второго — Синим: нос у него обычно был именно такого цвета, то ли от рождения мерз, то ли был неудачно сломан. Поинтересоваться их именами мне никогда и в голову не приходило.
Меня не покидало нехорошее предчувствие. Я завернула за дом с другой стороны, прокралась позади и остановилась у поворота.
— Молодец, мелочь, — прошепелявил Длинный. Ему не хватало пары-тройки зубов, а потому узнать его говор было легко.
— Вот теперь уважаю, — подхватил Синий.
Арни молчал, но я легко представила, как он заливается краской от смущения и не может выдавить ни слова, только похлопывает губками, словно большая удивленная рыбка.
Что ж ты спер, гаденыш?
Я попыталась выглянуть из-за угла, но моя юбка с шуршанием терлась о стену, так что пришлось замереть. К счастью, заговорщики были слишком увлечены, чтобы меня услышать.
— Красота. Что тут за заклятия? Как пользоваться, выяснил? — спросил Синий.
Арни тоненько ойкнул, но быстро нашелся, включив режим несносного трепла:
— Конечно, выяснил. Ничего знать не нужно. Все уже само сделано, ну, то есть наколдовано. А, тьфу, зачаровано. Поразит любую нечисть, главное — бить в сердце! Его делали против той ведьмы, что в лесу жила, отец говорил, что им и убили. Даже шанса не было.
Синий присвистнул.
— Морду набью, если соврал, — пообещал Длинный.
— Угу, — обреченно согласился Арни и чуть не уложил меня следующим вопросом: — Так мы волка пойдем ловить?
— Волка, волка, — прошипел Длинный.
— Только мне потом вернуть надо, пока не обнаружили, — неуверенно то ли сообщил, то ли попросил Арни, получив в ответ ехидное гыгыканье.
— Вернешь, не дрожи.
Судя по звуку, Синий похлопал его по плечу.
«Зараза же ты, Арни», — подумала я.
Некий знаменитый ножичек у мясника действительно имелся, сама видела. Да и Беон любил на посиделках им хвастаться, особенно когда доходил до нужной кондиции. Ножичек — вернее, кинжал — был красивый, острый, а рукоять украшал затейливый орнамент. Работа была не местная: возможно, кинжал привезли издалека еще в те времена, когда торговцы часто у нас гостили. Такие вещи берегли как семейные реликвии, неудивительно, что со временем они обрастали легендами. Увы, никакой магической силы кинжал не имел, а если когда-то и был заговорен, то точно не против нечисти, а как лучшее оружие для любого вора — на удачу. Хозяин будет в ярости, если он пропадет.