Слушая Валерия, я нахмурился. Зачем он врет? Ведь мне он говорил, что договор со «Все работает» подписывала его сестра, когда сам он отсутствовал в городе. Видимо, брат решил выгородить сестру.
– Так вот, – продолжал обвиняемый, – поскольку наша фирма занимается изготовлением рекламных конструкций, у меня в штате компании состояли два дизайнера. Их фамилии Кирха и Половой. Именно на их компьютеры работники ООО «Все работает» и устанавливали все эти программы.
– То есть вы здесь не причем? – скептически поинтересовалась Бочкина.
– Абсолютно, – твердо произнес Валерий. – Больше того, у меня есть акты, подписанные тремя работниками «Все работает». Их фамилии Фуботников, Мишанкин и Дзюба. В этих актах указано, что именно этими людьми установлены программы. Я человек очень въедливый, люблю порядок, чтобы все было разложено по полочкам. Поэтому каждый раз я не только просил их подписывать акты, но и указывать в них, что именно ими сделано.
Бочкина брезгливо поморщилась, как будто только что опрокинула в себя целую мензурку касторки.
– Кстати, – оживился Валерий, обращаясь к ней, – к переданному вам адвокатом Кравчуком ходатайству приложены эти акты.
– Я рассмотрю это ходатайство и приму решение, – как будто делая одолжение, сквозь зубы прошипела следователь.
С самого начала допроса, находясь в довольно неудобной позе, поскольку Бочкина отказала мне в просьбе писать за столом, я фиксировал все происходящее на бумаге. Видя хамское поведение капитана милиции, я поначалу хотел включить на запись свой диктофон, но передумал. Это могло еще больше осложнить отношения между сторонами обвинения и защиты. Впрочем, Гакаева, спокойно сидящего на диване, и думающего о чем-то своем, я к стороне защиты уже не причислял. Я твердо решил просить Валеру расторгнуть с Гакаевым соглашение, потому что толку от того не было никакого, а вреда он мог причинить много. Если Рамазан и вправду «засланный казачок», то о каждом нашем с Валерием шаге он будет докладывать противнику, что, разумеется, никак не могло устраивать ни Ставинского, ни меня.
– Когда к нам в офис пришел Мервозединов и показал мне уведомление, я, прочитав его, ничего не понял. Там было очень много ссылок на различные статьи Гражданского, Административного и Уголовного кодексов, но все – ни о чем. Я не понял даже сути этого документа, не понял, чего от меня хотят. Мервозединов сказал, что ничего не знает, и попросил расписаться в уведомлении, а со всеми вопросами обращаться к Карине Блинцовой, представителю корпораций. Я написал на уведомлении, что мне нужно больше времени, нежели трое суток и расписался. Потом позвонил Блинцовой в Европейское юридическое бюро, где она работала, но мне сказали, что она болеет. Номер ее мобильного телефона дать отказались. – Он задумался.