— Позвонишь мне, когда свет дадут.
— Куда вы, тетя Ханна? — удивился Йонаш. — А виноград? Папа
сейчас еще нарвет, можно будет позавтракать.
— Приятного вам аппетита, — стараясь сдерживать раздражение,
ответила она. — Я пойду досыпать.
Во второй половине дня в кафетерий добралась электроэнергия, и
жизнь покатилась по знакомым рельсам. Ёжи со Снежкой крутились, как
белки в колесе — проголодавшиеся вояки заказывали двойные порции.
Йонаш, отобравший у отца бумажник, прежде чем отпустить его на
службу, путался под ногами у взрослых и рассказывал всем желающим о
пейзаже, натюрмортах и вердикте учительницы. Ханна сидела в зале,
пытаясь разобраться с накладными — уголок-конторку заставили
ящиками с прохладительными напитками — путалась в цифрах и никак не
могла сосредоточиться. Йонаш перестал бегать из зала на веранду и
уселся к ней под бок, тихо сопя и ничем не мешая. Наконец настал
счастливый момент — толпа поредела. Ханна уставилась на дверь,
решая, что делать: отважно броситься в пучину борьбы с документами
или выпить кофе? Она подумала, что надо бы покормить Йонаша чем-то
горячим, потому что бестолковый отец за этим не проследит. Подумала
и замерла. Дверь открылась, и в зал ввалился медведь-гролар.
Туша, стремительно направившаяся к стойке, была облачена в
толстовку с капюшоном, натянутым на голову и большую часть лица.
Это в жаркий-то августовский день! Все лекции о бдительности и
расклеенные в транспорте листовки призывали обращать внимание на
странно одетых людей и оборотней. Раньше Ханна относилась к этому
неодобрительно — мало ли, кто как одевается, что за вещевая
цензура? — а сейчас до нее дошел смысл предупреждения. Медведь
скрывался от камер наблюдения и мог спокойно прятать под толстовкой
взрывное устройство солидных размеров. Ханна зависла, не решаясь
крикнуть Ёжи, чтобы он нажал на тревожную кнопку? Может быть, проще
подбежать самой, перегнуться через стойку, протянуть руку?..
— Мохито! — вопль Йонаша заставил вздрогнуть. — Ты приехал! А я
четверку по рисованию получил!
Гролар хрюкнул, чуть стянул капюшон, открывая некрасивую,
покрытую шрамами и поросшую бурыми волосами физиономию. Йонаш
уронил стул, разбежался и вскарабкался на медведя, как на дерево.
Тот еще раз хрюкнул и пробасил:
— Четверку? Это хорошо.
Если при размышлениях о кнопке Ханна зависла, то сейчас, при
поступлении новой информации, окончательно сломалась. Она смотрела
на медведя, на искрящегося радостью Йонаша, на перепуганных Ёжи и
Снежку, и ничего не могла понять. Мохито совершенно точно был
альфой — резкий запах самца-медведя уже заполнил кафетерий. Йонаш
висел у него на шее и радовался, как будто в кафетерий явилась
родная мать. Этот самый Мохито решал с ним задачки по математике —
Ханна запомнила обрывок какого-то разговора. Кем они друг другу
приходятся? Они не могут быть родственниками!