Когда начальный логотип SMART TV исчез, на экране появилось изображение комнаты. У темного окна спиной к камере стоял человек в белой рубашке и зауженных брюках. Убрав руки за спину, человек раскачивался на каблуках черных ботинок. Короткая стрижка, жесткие волосы с сединой. Он был похож на главного банковского клерка, размышляющего об активах, депозитах и привлечении клиентов.
Что за странная телепередача?
Отчего-то ей стало не по себе. Мужчина вызывал у нее беспокойство, неясную тревогу.
Его пиджак висел на спинке кожаного кресла перед низким столом, на котором среди бумаг стоял прозрачный практически полный кофейник и две чашки с густым черным кофе. Рядом с ним стоял книжный шкаф и декоративная пальма в низком кашпо. За шкафом на стене висели дипломы и сертификаты, но разобраться и прочитать, что в них написано было невозможно.
Была только одна вещь, которая выбивалась из строгой офисной обстановки – это желтый торшер, наполнявший комнату почти домашним теплом, и картина с изображением соснового бора на стене над дипломами.
Она вспомнила странные слова, которые сказал ей Максим вовремя телефонного разговора.
… Он не пустит тебя, мамуля. Он никогда не позволит, чтобы мы встретились вновь…
Почему она сразу не обратила на них внимания?
Ведь он ясно говорил ей, что кто-то был рядом с ним.
Неужели пока она, находилась без сознания, его похитили. Сам бы он без нее никуда не ушел. Значит, его увели силой или обманом.
Не нагнетай, приказала она себе, может просто кто-то из знакомых отвез его домой.
Например, Римма.
Или Татьяна Завьялова, – мать Миши Завьялова, – соседа и одноклассника ее сына. Они раньше часто по договоренности забирали детей друг друга. Вот только последние полгода они немного не ладили.
Да ладно, что там! Можно сказать, что мы без пяти минут разосрались!
Татьяна раздражала ее своей навязчивостью, пустотой и кичливостью настолько, что Катя несколько раз чуть не сорвалась и не отправила ее в далекое эротическое путешествие. Татьяна, кажется, почувствовала это, и при каждой встрече уже несколько недель делала вид, что не замечала ее, или бубнила что-то злое и неразборчивое.
К тому же Максим отчетливо произнес «ОН». Значит это мужчина. Бред какой-то. Ерунда. Может сын просто что-то напутал или пошутил таким образом?