Я распахнула занавески и увидела его. Зверя. Палача. Того, кто мечтал убить меня с первого взгляда. Того, кто всегда желал мне всего самого плохого.
Он стоял на подоконнике. Не знаю как взобрался. Высота приличная. Пространство узкое. Но этот гад был там. Усмехался, скалил зубы. Он звал меня. Без слов. А я... проклятье, я всегда его чувствовала.
Реальный кошмар. Осязаемый. Отчетливый. Я могу прочувствовать каждую его грань. Каждую черту.
У моего кошмара даже имя есть.
Рустам Ахметов.
Ублюдок. Чтоб тебя дьявол побрал!
Как я мечтала о его смерти. Как сильно я желала этого. Наши чувства были совершенно взаимны. Только он мечтал прикончить меня лично. А я хотела, чтобы он просто сдох. И не важно как. Просто перестал существовать.
Рухнул с того скользкого подоконника. Сорвался вниз, свернул шею.
Но нет. Подонок прекрасно держался, кривил свои омерзительно красивые губы и вёл ладонями по стеклу так, будто обрисовывал контуры моей фигуры. Обводил как собственность.
Я чувствовала себя голой. И плевать на плотную пижаму. Этот урод срывал мою одежду одним своим чертовым взглядом.
- Принцесса, - рычал он. - Ты знаешь, что делать.
Ублюдок питался моим страхом. Ужасом. Желал ещё и ещё.
- Сука, - читалось по его губам. - Не разочаровывай меня.
Бешеный зверь легко мог вломиться внутрь. Разбить хрупкую преграду. Окатить меня градом осколков, а после сжать руки на моем горле. Придушить. Убить.
Но он не спешил. Ждал. Издевался и наслаждался.
А может хотел другого?
Он мог взять все. Не спрашивать. Но... ему хотелось иначе? Мы оба выросли, презирая друг друга, питая жесточайшую ненависть. Но в тот вечер мой жуткий преследователь жаждал не только моей гибели.
То, как жадно он разглядывал меня. Как лапал через стекло. Мерзко. Развязно. Как клеймил каждым движением. Все эти действия вопили о совсем других желаниях. Моя смерть больше его не удовлетворяла.
Теперь мы взрослые. Нам восемнадцать. Точнее мне восемнадцать. Этот подонок на четыре года старше. И всем своим видом показывает, что убивать слишком быстро и просто. Надо сперва отыметь. Воспользоваться мной как шлюхой, указать мое реальное место в мире.
Я впечатала ладони в стекло. Четко показала, что отталкиваю его. Отпихиваю. И как же я надеялась, что он и правда упадёт. Рухнет к чертям.
Гад перехватил мои запястья. Пальцы. Да. Он не трогал меня, не прикасался. Но по моим рукам пробегал ток. Жар сжирал изнутри. Моя ненависть становилась все более дикой и жгучей.