Судя по всему, для Тири это оказалось так же неожиданно, как и для Кая. Забыв о своей унылой личине, она вытаращила глаза, а уши дернулись так, что едва не выскочили из под шапочного плена.
– Эй! Карасик! – воскликнула она тоном, выдающим недоумение и подозрение скрытого подвоха. – Тачан, конечно, крутой, но как это совпадает с идеей маскировки?! А? Он же тут, поди, один такой шикарный на всю округу. Любой дурак будет пялиться!
Фигура и лицо человека возле машины оказались незнакомы, что было вовсе неудивительно для такого мастера перевоплощений, как Закир. Зато плавная грация движений, игривая улыбка и огонек доброй иронии в глазах пока что выдавали его с головой. Закир галантно скользнул навстречу Тири и невесомо-ласково коснулся ее плеч, лица, головы, словно приглаживая невидимые ощетиненные колючки.
– Смотри шире, мой ушастый чертенок – промурлыкал он бархатным голосом. – Все будут глядеть на машину. Никто не обратит внимания на тех, кто внутри. И ни один пост не посмеет остановить нас на обыск.
Тири разомлела, поддавшись ласке, когда игривые пальцы нырнули под капюшон и добрались до чувствительного уха.
– Ну ладно. Надеюсь, ты прав… – недоумение и возмущение из ее голоса ушли, уступив место восхищению кавалером, который вновь оказался хитрей и дальновидней ее. Но нотки досады от того, что он ее обошел, все-таки остались.
Кай подошел к машине, чтобы рассмотреть ее получше.
В серебристых обтекаемых формах просматривалось наследие Азраэ, и в нем трепыхнулся грустный призрак ностальгии по родине. Кай догадывался, что и Закир чувствовал нечто подобное, и сделал свой выбор не только из расчета.
Тем временем Тири, в качестве маленькой мести, ощутимо ткнула кавалера пальцем под ребра: – Ладно, хватит подлизываться. Пора выдвигаться. Или все отложим, и будем расстилать одеяла?
Закир мягко отстранился на случай новых тычков, и примирительно сказал: – Ты права.
В прежние времена она принадлежала наместнику. – объяснил он, заметив интерес Кая к машине. – Приглашаю вас проверить, насколько она хороша на ходу.
***
Аэромобиль летел сквозь снега плавно, словно корабль по волнам, и почти не оставлял за собой следа.
Каю пришлось изрядно повозиться, чтобы разместиться в салоне, но машина придала ему спокойствия и уверенности. Словно осколок родины, затерянный в сумраке, напомнил ему кем он был, и кем остается несмотря ни на что. Тем острее он ощущал чуждость непривычного и дикого края, в котором оказался.