Алексей в дорогом сером костюме без галстука и с растрепанными волосами вошел в холл своего трехэтажного особняка в половине третьего ночи. Он выглядел уставшим. Внезапно дверь его кабинета слева от входа открылась, и в дверях появился его отец собственной персоной. Алексей решил отвадить его.
– Отец, – сказал он устало, – Давай завтра поговорим.
Владислав, даже поздней ночью выглядевший опрятно и величественно, смотрел на сына непроницаемым взглядом из под полуопущенных век.
– Я жду этого разговора две недели, сын. – Его голос был тверд, как скала. – Ждать это уже не может.
Алексей посмотрел на отца более внимательно. Несмотря на разногласия из-за его образа жизни, ему в его воспитании было привито беспрекословное подчинение отцу в любой его просьбе. Поэтому, уставший и раздраженный, он последовал за ним в библиотеку.
Эта комната в особняке Алексея была выполнена в классической традиции с преобладанием коричневого цвета в мебели и красного в текстуре штор и стен. Сейчас, вместив в себя двух этих высоких и привлекательных мужчин, она стала казаться меньше в размере.
Алексей не стал проходить в комнату, оставшись в дверях. Он не намерен был продолжать этот ночной разговор долго. В конце концов, ему завтра, то есть сегодня, надо было вставать на работу. Владислав же встал у камина, который не работал летом, но тем не менее выглядел очень грозно. Он оперся о каминную полку и взглянул на сына. Тот в свою очередь с нескрываемым раздражением и усталостью взирал на отца.
– Что случилось? – спросил он.
– Лучше присядь. – Отец говорил низким и спокойным голосом, в котором слышалась сталь. – Разговор будет долгим.
– Я постою.
– Как хочешь.
Владислав, не отрываясь, смотрел сыну в глаза.
– Начну я сразу с самого главного. Леша, так больше продолжаться не может. Ты ведешь недостойный нашей семьи образ жизни…
– Стоп, стоп, отец. – Алексей перебил отца с заметным раздражением в голосе. – А я-то думал, ты хочешь похвалить меня. Офис уже строится, ты же об этом знаешь…
Отец поднял руку в ответ, одним этим жестом заставив Алексея замолчать.
– Не помню, чтобы я закончил говорить прежде, чем ты начал перебивать меня.
Глаза Алексея превратились в две льдинки. Он невольно сжал скулы, и на его шее заходили желваки.
– Я понимаю, – продолжал Владислав, – что та жизнь, которой ты сейчас живешь, и та женщина, с которой коротаешь ночи, никоим образом не располагает к хорошим манерам. И все-таки ты – мой сын. Так что потрудись сначала выслушать меня.