- А что там в этой закупке-то? – задал я следующий
вопрос.
- Да как обычно, - вздохнул Шура, - модули очередные да
лазерный принет еще, кажется.
Здесь было интереснее, чем в экранке, поэтому я остался,
ожидая окончания спора двух противоборствующих сторон. В общем, я
уяснил, что секретчик был в принципе не против вскрытия посылки, но
при этом должно было присутствовать минимум двое ответственных
представителей – кроме него, ещё и кто-то из второго отдела, а они
там сегодня все на выезде. В итоге решили всё-таки отложить
вскрытие до завтра, и все вроде успокоились. Но тут этот секретный
гражданин вдруг повернулся ко мне и сказал:
- А это у нас новый сотрудник, если не
ошибаюсь?
- Угу, - подтвердил Бессмертнов, - месяц, как пришёл.
Зовут его Петя Камак… то есть Пётр Балашов, конечно.
- Надо побеседовать, Петя, целый месяц работаешь, а до сих
пор у нас в отделе не отметился, - сказал тот, внимательнейшим
образом рассмотрев меня с макушки до ботинок. – А пойдём прямо
сейчас и побеседуем.
Я ответил в том смысле, что раз надо – значит надо, я
готов к собеседованию, как пионер. А Шура с Аскольдом переглянулись
и состроили понимающие рожи… Бессмертнов ничего строить не стал, а
просто махнул рукой, иди, мол, Петя, куда сказано. Мы и пошли… на
втором этаже их логово было, особистов-секретчиков. Пиджак с
галстуком представился мне как Евгений Октябринович (во, ещё одна
жертва советских энтузиастов, ладно, что не Даздрапермович), завёл
меня в маленькую тесную клетушку, где из мебели был только стол с
двумя колченогоми стульями, да железный сейф в углу.
- Значит, ты у нас Пётр Петрович Балашов, -
полуутвердительно произнёс он, открыв папочку с
завязками.
- Точно так, - подтвердил я и зачем-то добавил, - 1960
года рождения, холостой, несудимый.
- Отец у тебя с очень интересным именем, - продолжил
особист, закурив сигарету, - Чон Ду Хван…
- Ну да, - ответил я, - кореец он, стопроцентный, переехал
оттуда ещё до войны, имя и фамилию сменил на более понятные для
России. И потом, он же умер, когда мне 3 года было.
- А от чего он умер? – продолжил свои изыскания
Октябринович.
- Насколько я знаю – простудился во время учений,
двустороннее воспаление лёгких и всё такое… а с чем связан ваш
интерес, Евгений Октябринович? – позволил я себе встречный
вопрос.