Папсуккаль, видимо, это понимал – он погрузился в угрюмые размышления. Азрик присел рядом. День уже клонился к вечеру – он решительно вынул из мешка последнюю лепешку.
* * *
Чернозубый не торопился. Они бросали арцет трижды за день – он показывал, что направление не меняется, то есть парень от них никуда не денется. Так что можно спокойно дождаться, когда к ним присоединятся остальные.
Отряд Веревки подошел к ним, когда тени уже удлинились. С Веревкой был Пульций, он потребовал отчета. Чернозубый дал его. Пульций начал было размахивать руками – мол, нужно немедленно идти и брать пацана. Но Чернозубый только рассмеялся.
– Я не собираюсь хватать его сразу же, – откровенно объяснил он секретарю. – Чем дольше мы ловим этого парня, тем дороже он становится. Усек?
Пульций не успокоился. Ломая руки, он причитал:
– Господин Чернозубый, лучше вам его поймать и привести к господину Аполлинору как можно скорее. Вы не понимаете…
– Что именно я не понимаю?
Пульций покраснел, потом побледнел.
– Тут ведь не простое дело… это не прихоть и не желание моего господина! Это… воля богов!
– Воля богов была, чтобы господин Аполлинор пришел в долину и что-то сделал, но господин Аполлинор этого не сделал. То есть он нарушил волю богов?
Пульций сглотнул.
– Я… я не знаю. Но вам, вас… я умоляю. Это может очень плохо закончиться. И для вас, и для меня.
Чернозубый похохатывал, глядя на трясущегося Пульция.
– Баста! Завтра, может быть, и возьмем его. Но сразу в Дамаск я не пойду. Пошлю гонца, попрошу, чтобы господин Аполлинор прислал еще денег… да не трясись ты, тебе тоже обломится!
Пульций чуть-чуть успокоился.
– Лучше его взять побыстрее… честное слово, это в ваших интересах!
– Ага, моих… а вот ты слушай-ка меня. Расскажи мне, с кем твой господин в столь… близких отношениях?
Пульций вздрогнул.
– Вы не знаете?! Господин Аполлинор – верховный жрец храма Аполлона! С кем бы еще…
– Тихо-тихо, – поднял руку Чернозубый. – Кто такой господин Аполлинор, я знаю. Но мне интересно – ты что же, считаешь, что он действительно разговаривает с самим Солнцеликим Аполлоном? И не трясись ты!
Секретарь его не послушался, он трясся и мотал головой, так что Чернозубый наклонился и дал ему сильную пощечину.
– Ну, пришел в себя, – спросил он Пульция. – Теперь отвечай.
Пульций затравленно огляделся. На него смотрели ухмыляющиеся рожи. Ни капли сочувствия.