Волков ещё раз встретился с водителями маршрутки которые работают на трассе консервного завода и показал им отданную ему Верой Даниловной фотографию Черепанова.
— Прошлой весной, может, кто из вас вёз этого мужика? Он был в меховой куртке, в собачьих унтах и с рюкзаком, — спросил Волков.
Мужики долго рассматривали фотографию и оба, покачав головами, сказали, что вообще никогда его не видели.
Оставался ещё один вариант, как можно добраться из Кыргыта на эту остановку.
В Кыргыте, который можно за час пешком обойти вдоль и поперёк, официального таксопарка отродясь не было. Но зато всегда были привокзальные бомбилы, которые доставляли пассажиров от поезда до их посёлков в любое время суток. Вот к ним Волков и отправился.
У вокзала стояло пять разномастных потрёпанных легковушек, возле которых в ожидании поезда маялась кучка таких же поношенных и побитых жизнью мужиков.
— Здорово, бомбилы! — поздоровался с мужиками Волков.
— И вам не хворать, гражданин начальник! — дружно ответили мужики на приветствие капитана угрозыска.
В Кыргыте уже все знали про найденного в лесу умершего от рака мужика, и бомбилы не удивились, когда Волков стал показывать им фотографию Черепанова.
— Так это этот, что ли, в лесу загнулся? Я ж его знаю, — бомбила, мужик лет за пятьдесят, ткнул в фотографию пальцем, — это ж я, дурак, его в этот лес и отправил. Помните, мужики, когда я картер пробил?
Мужики дружно закачали головами.
— Дайка взгляну ещё раз, — полезли бомбилы смотреть фотографию.
— Точно, он это! — загалдели мужики. — Он с Пекинского сошёл уже поздно вечером, и тогда очередь Митрича была пассажира везти. Митрич его и повёз в "Консервы".
— Ну да, — кивнул Митрич, — так всё и было. Он к Серёге Матвееву ехал, с которым я на заводе в одном цеху работал. А недалеко от остановки, что у строительной конторы, я картер пробил. Ну, мужик этот забеспокоился, времени, говорит, у меня в обрез, мне, говорит, торопиться надо, а то не успею. И кашлял он так надрывно всю дорогу, что я ещё подумал, что тубик у него. Ну я ему тропу и показал. Дело то в конце апреля было, когда морозы после оттепели снова ударили. Тропу видать хорошо, снега почти нет, мороз только под тридцатник давил. Я ему говорю, что до посёлка с его здоровьем часа три топать, а он только рукой махнул, рюкзак поправил и пошёл. Так вот, значит, судьба у мужика какая? — вздохнул Митрич. — А Серёга то знает, что его друг в лесу помер?