Александр Петрович замолчал, а
я, воспользовавшись паузой, спросил:
— Считаются ненайденными или не
найдены?
— Хороший вопрос. Надеюсь, что
не найдены. Но так или иначе, их активно ищут вот уже сто лет. Ищут
все — от простых авантюристов до обладателей трёх других Великих
артефактов.
— А им зачем? — удивился я. — У
них же есть уже.
— У кого будет два Великих
артефакта, тот станет в два раза сильнее, — пояснил Романов. — А
может, и не в два. Я не знаю, просто дополняет сила одного
артефакта силу другого или приумножает её в несколько раз. Но точно
знаю, что тот, кто будет обладать двумя Великими артефактами
одновременно, станет невероятно могущественным. И чрезвычайно
опасным.
— Такого мага невозможно будет
победить?
— Практически. Он, конечно, в
одиночку не уничтожит всех вражеских одарённых, но остановить его
будет очень нелегко. Цена победы над таким магом будет невероятно
велика. Поэтому я очень надеюсь, что шапка Мономаха и Кусанаги-но
цуруги действительно ещё не найдены, а не спрятаны в тайнике у
Вильгельма Пятого или Хосе Второго, или, что намного хуже, у
англичан.
— Не очень весёлые вещи Вы
рассказываете, — заметил я.
— Есть такое, — согласился
Романов. — Но мне кажется, один из этих двух Великих артефактов я
нашёл. Похоже, я знаю, где и у кого он находится.
Последнюю фразу Александр
Петрович произнёс как-то по-особому, негромко, после чего посмотрел
мне прямо в глаза и странно прищурился; я тут же почувствовал себя
неуютно, однако в этот раз виду не подал. Ну или мне казалось, что
не подал. Играть в гляделки мне не хотелось, и я
спросил:
— Какой из двух? О каком
артефакте Вы говорите?
— А сам как думаешь?
Вопрос Романова мне не
понравился, но я твёрдо решил, что лишь под ментальным допросом
признаюсь, что Кусанаги-но цуруги у меня. А пока я об этом думал,
Романов добавил:
— Конечно, шапку Мономаха — это
же логично. Откуда мне знать, где может находиться японский меч и
как его вообще искать? А по шапке у меня были зацепки, всё же она
моим предкам принадлежала.
У меня отлегло от сердца. Всё
же не просто так говорят, что у страха глаза велики. Романов,
похоже, своей мимикой и тихим голосом хотел придать важность
произнесённым словам, показать лишний раз, что доверяет мне тайну,
а я опять всё неправильно понял. И ещё я снова не сдержал эмоций —
невольно расплылся в улыбке, когда услышал, что речь идёт не о моём
мече.