Они тоже его видели. Видели, как Зеркальный дракон выбрал меня – Эона, калеку.
Затем удивленное бормотание переросло в крики. Я с трудом отвела взгляд от глаз дракона. Люди указывали на меня пальцами, сжимались на своих местах, убегали прочь. Все драконы внезапно материализовались на вершине своих зеркал – одиннадцать массивных тел, закованных в броню чешуи. Пышные наряды знати померкли рядом с их блеском. Дракон-бык указывал на меня аметистовым когтем, тень, падавшая от трибун, лишь немного приглушала яркость его темно-фиолетовой шкуры. Дракон-тигр опустил изумрудную голову в поклоне, его гриву цвета мха усеивали медные пятна. Я извернулась, чтобы посмотреть на остальных, и различила рассветно-розовую чешую Дракона-кролика, ярко-оранжевую – Дракона-лошади и серебряную – Дракона-козы.
Они все наблюдали за мной своими неземными глазами.
Вся арена напоминала потревоженный муравейник: служители и музыканты бежали к проходу, люди всех сословий карабкались на ряды повыше. В общей истерии одна неподвижная фигура привлекла мое внимание – лорд Идо. Потрясенный, он нервно сжимал и разжимал кулаки. Затем повернулся и увидел круг драконов. Они все кланялись Зеркальному. Кланялись мне. Даже восходящий Дракон-крыса. Одиннадцать могущественных созданий низко склонили головы, их огромные жемчужины отражались в зеркалах, образовывая божественное ожерелье.
Сузив глаза, лорд Идо встал лицом к Дракону-крысе и с трудом пошел вперед, словно тащил за собой что-то очень тяжелое. Медленно поднял руки, высасывая силу из земли. Я видела, как она струится сквозь него, так же ясно, как прежде видела семь точек его силы. Он звал Дракона-крысу. Этот зов отдавался в моем теле низкой вибрацией. Медленно, неохотно синий дракон поднял голову. Лорд Идо уронил руки и резко развернулся в мою сторону. На мгновение мне показалось, что его лицо исказил страх. Но затем он улыбнулся – медленно, улыбкой, больше похожей на оскал, – и я поняла: это не страх. Это голод.
Зеркальный дракон заворковал, и я ощутила, как внутри меня что-то шевельнулось, словно шепот на краю сознания. Что-то очень важное. Я приложила ухо к жемчужине и затаила дыхание. Звук приблизился, пробиваясь сквозь темноту. Я уловила тихое пение – непонятное, бессмысленное. А потом наваждение исчезло. Я прижала пальцы к твердой поверхности жемчужины, молча умоляя дать мне еще один шанс. Но мелодия смолкла.