— Ронни! — кричит мне брат, выскакивая из тачки.
Меня на секунду охватывает смятение. И когда это он успел так вымахать? Будто голову моего младшего прифотошопили к телу какого-то здоровяка.
— Генри, — я обнимаю его и невольно начинаю хлопать по спине. Мы вроде бы часто созванивались, но я и не представлял, как сильно скучал по нему. — Как ты тут оказался?
— Идём, — он тянет меня к авто. — Прокачу тебя с ветерком и расскажу всё.
Мы садимся, и я с восхищением оглядываю салон, бортовой компьютер, климат контроль и датчики движения. Последний раз, когда я был в отпуске, мне ничего подобного не попадалось на глаза. Понимаю, что сейчас гражданская техника оснащена не хуже военной. Брат, заметив мой взгляд, широко улыбается.
— Нравится? Совсем новая! Выпросил у родителей, когда они обсуждали покупку дома для тебя.
— Выглядит неплохо, — киваю я, чувствуя смятение. Я ещё не успел вернуться, а родители уже начали принимать решения за меня.
— Какой ты зануда, — наигранно обижается Генри. — Из-за дома, что ли, расстроился? Он тебе понравится, я уверен!
Я с сомнением хмыкаю в ответ и отворачиваюсь к окну. Снаружи адское пекло, даже асфальт плавится, а тут прохладно. Генри ведёт и болтает беззаботно. А меня не отпускает вопрос: как он добрался сюда один? Он ведь явно провёл в пути больше суток.
— Почему ты не полетел самолётом? — спрашиваю я, прерывая его рассказ. Он меняется в лице. Становится беспокойным и хмурым.
— Я повздорил с отцом из-за колледжа, — отвечает он, не глядя на меня. — Когда я осознал, что случилось, уже гнал по сто первой трассе.
— Ясно, — говорю со вздохом. — Если устанешь, скажи. Я тебя подменю.
Он виновато улыбается и прибавляет газу.
— Значит, колледж, да? — спрашиваю я, когда мы останавливаемся передохнуть в мотеле.
— Не напоминай, — отзывается Генри, умывая лицо. — Он хочет, чтобы я всё бросил и поехал в Принстон.
У меня мурашки бегут по спине. Отец год от года вообще не меняется. Кажется, решил с Генри провернуть то же, что и со мной.
— А ты не хочешь? — спрашиваю брата.
Он выглядывает из ванной и бросает на меня многозначительный взгляд.
— Ты сам-то как считаешь? — задаёт встречный вопрос и не получив ответа добавляет: — Я хочу заниматься музыкой.
С содроганием вспоминаю, как мама истязала Генри уроками игры на фортепиано. Интересно, думала ли она тогда, что своими же руками сбивает его с истинного пути, намеченного отцом. Отчего-то мне хочется, чтобы у Генри всё получилось с музыкальной карьерой. Чтобы он стал кем-то вроде Джастина Тимберлейка или Гарри Стайлса. Тогда бы никто не посмел оспорить его успех. Даже отец.