Демон! Что же делать?
Графиня осмотрела площадь.
Стража замка бесцеремонно вытеснила толпу. На мощенной
булыжником мостовой лежат два тела. Мужчина и женщина. Под мужчиной
лужа крови. Мертв. Это ясно. Над женщиной склонились люди.
В стороне – группа мужчин, что-то обсуждающих. Среди них
интендант полиции и его правая рука – Гурвиль. Да, виконт де Камбре
тоже с ними. Стоит с умным видом, что-то говорит. Вот посмотрел на
нее, на мгновение задержал взгляд… и вновь продолжил разговор с
полицейскими. Неспешный такой, вполне себе мирный, словно ничего
особенного и не произошло.
К ним подходят еще какие-то люди, что-до говорят, что-то
выслушивают и уходят. Это спокойствие буквально взбесило графиню, у
которой, казалось, вот-вот разорвется сердце. Хладнокровие? Если
бы!
Внутри все клокотало, хотелось плакать, кричать от боли и
страха! И лишь высокий статус да уроки, полученные от предавшего,
давно не виденного, но тогда еще любимого мужа, удерживали от
банальной бабской истерики. Как он говорил? «Крики и слезы никогда
и ничему не помогут. Лишь ясность мысли, выдержка в любой, самой
безнадежной ситуации, дают, пусть часто и мизерный, но шанс на
победу».
Значит, руками, зубами сжать бешено колотящееся сердце и… Что
делать? Чем помочь? Вон на булыжниках мостовой лежит женщина.
Зухра? Над ней склонился врач… Жива? Туда, быстро!
- Как она?
- Пока жива, но без сознания, - врач даже не поднял головы,
продолжая колдовать в попытке затянуть страшную рану. – И то только
потому, что ваш отец и братья отдали лечащие амулеты – моих сил не
хватает. Вашим можно воспользоваться? – Он не глядя протянул руку,
уверенный, что ему не откажут.
Графиня передала свой не раздумывая, и лишь потом вспомнила, что
недавно полностью израсходовала его на лечение совершенно не
опасной раны пусть и симпатичного, но совершенно постороннего
человека.
Осталось только уйти. Как учил муж: «Если ты здесь ничего не
можешь сделать, значит, тебе не следует здесь находиться.
Наблюдатели лишь мешают тем, кто действительно работает».
И она пошла в замок. Жесткой, резкой походкой злого на
собственное бессилие человека.
Вечер, ночь… она даже и не ложилась – какой тут сон…
Разговаривать с родственниками? Да о чем, господи! Новости ей
сообщили бы сразу. Оставалось вышагивать из угла в угол по
опостылевшим, еще вчера уютным покоям. Одиннадцать шагов по
диагонали в зале. В спальне обойти кровать – двадцать два шага.
Одиннадцать, двадцать два… одиннадцать, двадцать два…