- Я уже принял решение, сэр. Ради
Домино я готов на все.
- Хорошо. Теперь запомни три правила,
которые ты должен свято соблюдать. Первое – ты никому не должен
говорить о том, чем занимаешься. Второе – ты должен повиноваться
мне беспрекословно и никогда не нарушать инструкции, которые
получаешь. Третье – знания, которые я тебе передам, запретны, и ты
не должен передавать их никому.
- Это простые правила, сэр. Я понял
вас.
- Раз так, поговорим о деле. Лекарь
сказал, что через три-четыре дня ты будешь полностью здоров. За это
время я подготовлю все необходимое к путешествию, и в конце недели
мы покинем Паи-Ларран. Вести о твоих подвигах уже наверняка
достигли Лотарии, и тебе опасно тут оставаться.
- Ваша воля, сэр.
- Мне не дает покоя история с
Джесоном. Слишком странно он погиб. Я хочу разобраться в этом
деле.
- Мне нужно знать подробности,
сэр?
- Только то, что дело, которым мы
займемся – государственной важности. Джесон вез особо секретные
сведения. То, что с ним случилось, непохоже на случайность. Я
уверен, его специально завлекли в ловушку.
- Интересно.
- Вот-вот, и мне интересно. Теперь
ступай обратно в палату и отдыхай. Набирайся сил и не думай о
плохом. Три дня на поправку здоровья у тебя есть, а потом мы начнем
работать.
- Знаете, сэр Роберт, я хотел сказать
вам…. Спасибо вам за вашу доброту.
- Может быть, очень скоро, парень, ты
будешь не благодарить, а проклинать меня, - ответил рыцарь с
многозначительной усмешкой. – Ладно, ступай. У меня кроме забот о
тебе еще немало дел.
***
Три дня прошли, и сегодня у меня
особенный вечер.
Час назад слуга шевалье де Крамона
принес мне в лазарет новую одежду. Полотняную рубашку без
воротника, серый дублет с подшитыми тонкой кожей плечами, узкие
суконные штаны, башмаки с пряжками, круглую шапочку, похожую на
тафью, пару серых замшевых перчаток и широкий пояс. Спина
отозвалась болью и зудом, когда я надевал рубашку, но – терпимо. А
вот пояс я так и не смог затянуть. Болтается он у меня, как у
плохого солдата.
Последний ужин в лазарете. Хоть от
волнения у меня совсем нет аппетита, съедаю всю овсянку на молоке,
чтобы сделать поварихе Шарлин приятное. Она всегда с таким упреком
смотрит на меня, когда я возвращаю ей почти полную тарелку.
Слуга возвращается после вечерней
службы.
- Вас ждут, - говорит он. – Я
провожу.