Любой из мужчин мог бы легко поднять её на руки, легко удержать обе её руки одной своей рукой, но оба понимали, в чьих руках власть сейчас. Не в последнюю очередь потому, что если кто-то из них взбрыкнёт, против него обратится не только её магия, но и сила другого её раба.
- Признайся, Эштар, тебе просто не терпится, чтобы настоящий мужчина унизил тебя, - прошептала Аника, скользя дыханием по его щеке, так громко, чтобы звук её голоса смог заполнить комнату. – Тебе не терпится занять своё место у моих ног. Ты не годен ни на что другое, мой сенешаль. Скажи это, и может быть я позволю тебе приласкать языком мою туфлю. Скажи, как ты хочешь ползать на коленях передо мной.
Вздох Эштара превратился в протяжный стон.
- Ты хочешь, чтобы Раймир видел тебя таким, ведь ты не годен ни на что ещё, - язык Аники мягко прошёлся по челюсти её мужчины, грудь, почти вплотную прижатая к её груди, затрепетала под стальным нагрудником. – На самом деле ты ничего не способен сделать без моего приказа, да, мой сенешаль?
Рука Эштара дёрнулась, но тут же опала так и не прикоснувшись к госпоже.
- Ты бы предпочёл, чтобы я называла тебя своим рабом? – Аника мягко коснулась губами кожи возле её уха, и Эштар выдохнул:
- Да!..
- Я плохо тебя поняла, - пожаловалась Аника, изучая кончиками пальцев его рельефный нагрудник и наслаждаясь пониманием того, что он может видеть это, но не может чувствовать её руки.
- Отдай мне приказ, госпожа.
Движение кадыка на горле Эштара, когда он нервно сглотнул, было одной из самых соблазнительных вещей, которую Аника когда-либо видела.
Она осторожно опустила руку, чтобы пройтись по шее ангела сбоку, аккуратно обвела пальцем кадык.
- Сенешаль, - окликнула она вполголоса, не обращая внимания на пробравшуюся в интонации хрипотцу, зато прекрасно осознавая, что Раймир внимательно наблюдает за ней, за каждым движением её руки на сильном теле другого мужчины. – Скажи мне, зачем мы здесь.
Взгляд Эштара, с трудом оторвавшись от лица хозяйки, стремительно пробежал по мускулистому, наполовину обнажённому телу Раймира.
На демоне не было ничего, кроме кожаных штанов. Его обнажённую рельефную грудь украшало переплетение родовых татуировок – знак матери слева, и справа – знак жены. Он был такой же собственностью госпожи, как и все мужчины в этом доме, хоть эта собственность и представляла особую ценность. Первая семья Раймира была достаточно влиятельной, чтобы обеспечить нескольких сыновей. Аника понимала, что, отдавая этого мужчину именно в её дом, ей оказали немалую честь.