Так они и жили на своей улице Молодёжной еще несколько лет назад ровно до тех пор, пока не произошло великое Событие. Именно так. С заглавной буквы – Событие. Для объективной оценки важности случившегося.
Ровно тот момент, когда на экране родного телевизора эталонный широкоплечий и усатый турок с восхитительно бархатистыми темными глазами на вертолете похищал свою возлюбленную турчанку из больницы, куда ту по закону жанра упек ее злобный супруг, а сама Антонина Васильевна прижимала к груди мокрый от слез платочек, картинка неожиданно задергалась и погасла. Но погасла не просто так, а сменилась черно-белыми помехами – шипящими и хрипящими, отчего Антонина Васильевна пошла багровыми пятнами и подскочила со своего допотопного диванчика. Антенна у нее была старенькая, аналоговая. Сперва баба Тоня с остервенением дергала штекер, пытаясь воткнуть его в гнездо поглубже – все ж расшаталось оно изрядно за всю жизнь почтенного японца выпуска девяностых годов прошлого века. Не помогло. Сообразив, что привычный способ не действует, Антонина Васильевна решительно ломанулась к окну, чтобы покрутить во все стороны саму антенну. Ожидаемого результата это тоже не дало. Телевидение безвозвратно исчезло из ее нежно лелеемого мирка.
Но мириться с потерей Антонина Васильевна как женщина уверенная в себе и целеустремленная была не намерена, потому, торопливо натягивая на халат еще один халат, потеплее, и вставляя ноги в тапки, она выскочила из квартиры и проковыляла к соседям напротив, из десятой, принявшись звонить в дверь. Но те, паразиты такие, не открывали. Баба Тоня прислушалась. Внутри было тихо, словно никого нет. А как же нет, когда в это время они всегда уже возвращались с работы? Антонина Васильевна позвонила снова и снова не дождалась ответа.
- Тьфу! Шатаются, шатуны! – рявкнула она и зачем-то пригрозила двери указательным пальцем. И впрямь, дома б сидели, телевизор смотрели. А они где-то ходят, когда там такие страсти кипят.
Но на этот случай всегда была Женька Малич из одиннадцатой, вот она-то точно после работы нигде не задерживается дольше положенного, кроме как в свои горячие бухгалтерские периоды. Жила Женя с семейством прямо над мадам Пищик, и баба Тоня ее с самого младенческого возраста знала, любила и всячески баловала, как умела. С мальства ведь на глазах. Немного покряхтев на родной площадке второго этажа, Антонина Васильевна пришаркивающей, но все же победоносной походкой принялась подниматься наверх.