— Я горжусь тобой, девочка моя.
Их глаза встретились в зеркале заднего вида всего лишь на секунду.
— Гена!
Раздался крик мамы. Ксюша посмотрела вперёд и увидела несущиеся самосвал на них. Громкий сигнал гудка оглушал, отец выкрутил руль в сторону, но на мокром асфальте машину занесло прямиком под колёса грузовика. Крик её или матери, сколько бы Ксюша потом ни пыталась вспомнить, она так и сможет сказать, кто именно кричал. Скрежет металла и удар. Пронзительная боль прострелила тело.
Глаза открывались тяжело. Веки не слушались. Во рту было сухо. Пошевелиться не получалось. Мышцы казались свинцовыми. В голове был туман. Все воспоминания перемешались: вот она в балетном классе, сейчас у отца на коленях, пока он с кем-то решает рабочие вопросы по телефону, играет в прятки с мамой и няней, а вот и первый поход на балет, Ксения была поражена с первых минут спектакля. Грация, изящество, настоящее волшебство в каждом движении, именно тогда Ксения поняла, чего хочет от жизни и шла к своей мечте через слёзы, боль и страхи. Стёртые в кровь ноги, постоянные ушибы и растяжение — ничто по сравнению с возможностью парить по сцене.
Воспоминания исчезли, оставляя её в пустоте, а потом наступила тьма.
Ксюша ещё долго боролась с темнотой, кто-то иногда говорил с ней, но она не понимала ни слова. Все звуки сливались в единый гул, который раздражал, нервировал и пугал. Она не чувствовала, как тянется время, как меняется её мир.
Первым осознанным воспоминанием было лицо врача. Он что-то спрашивал, что-то говорил, но Ксюша не помнила ничего кроме его лица. Смуглая кожа, тонкая чёрная оправа, пухлые губы, острый нос и щетина с сединой. А ещё глаза добрые, внимательные светло-зелёные, которые смотрели с беспокойством.
Жизнь возвращалась слишком медленно. Появились другие лица, запахи и самое страшное — воспоминания.
— Где мама?
Лицо врача изменилось. Он помрачнел, поджал губы и едва заметно мотнул головой.
— В другой палате.
— А папа?
Мужчина накрыл её руку своей и едва заметно сжал.
— Отдыхай, Ксюша, все вопросы потом.
Потом не наступило ни завтра, ни послезавтра и даже спустя неделю. К удивлению врачей, Ксения шла на поправку быстро. Выполняла все предписания, но не переставала задавать два вопроса: где папа и когда её пустят к маме?